Из-за позднего часа Агриппине пришлось возвращаться на предоставленном ей корабле. Проводы были нежными. Нерон проводил мать на самый берег, с любовью смотрел ей в глаза, прижал голову к ее груди. Когда она уже вступила на палубу, он воскликнул:
— Держись молодцом, будь здорова! Я знаю, что живу и правлю только благодаря тебе!
Ночь была тихая, озаренная звездами. Агриппина прилегла на ложе, установленном на борту. У ложа были высокие стенки, они выполняли роль завесы, заслоняющей от назойливых взглядов команды. Команда состояла из совершенно посторонних людей, лишь двое из окружения Агриппины взошли на борт: Ацеррония — она сидела на низком стульчике рядом с ложем, — а также Креперей Галл, тот находился неподалеку от руля. Над той частью палубы, где стояло ложе и находился руль, простирался навес на опорах, защита от дождя и солнечных лучей.
Царила тишина, весла мерно ударяли о воду, корабль стремительно рассекал спокойные воды залива. Ацеррония как раз говорила о том, сколь счастлива и радостна эта минута примирения и взаимопонимания.
Внезапно раздался треск. Навес рухнул. Корабль покачнулся и остановился. Казалось, его борта расступились и все содержимое целиком погружается в бездну. Послышались вопли, крики и ругань. Гребцы метались по палубе и дрались между собой. Часть из них, словно обезумев, пыталась потопить корабль, наклоняя его на один борт. Другие изо всех сил оказывали сопротивление, пытаясь удержать в равновесии поврежденный корабль. Среди общей растерянности раздался пронзительный женский крик:
— Ко мне! Спасите! Я — Агриппина, я мать императора!
К кричащей тотчас подбежали несколько человек с кольями и палками. Женщина начала стонать и хрипеть.
В императорской вилле в ту ночь никто не спал. Вскоре после катастрофы начали поступать первые донесения:
Навес рухнул, но корабль не затонул. Креперей Галл погиб, но лица, находившиеся при ложе, уцелели, так как ею стенки оказали сопротивление тяжести навеса. Убита женщина — это не Агриппина, а Ацеррония. Мать императора спаслась, так как в момент общей суматохи тихо соскользнула в воду и какое-то время плыла, а потом ее подобрали с какой-то лодки.
Вся округа пришла в волнение. Известие о том, что матери императора угрожала опасность, молниеносно разнеслась по всем городкам от Мизен до Путеол. На берегу полно было людей с факелами. Многие отправились на лодках к месту трагедии. Все были убеждены, что катастрофа на корабле — результат роковою стечения обстоятельств, хотя никто не понимал, как это могло произойти. Ведь море было абсолютно спокойно, и здесь нигде не торчат подводные скалы! В народе кружили самые нелепые слухи. Многие уже готовились принести благодарность богам, Агриппине же и ее сыну слали поздравления.
Потрясенный Нерон лихорадочно совещался со своими приближенными. Не могло быть никакого сомнения — Агриппина разгадала все. Она не поверит в несчастный случай. Но даже если бы удалось ее убедить в том, что всему виной — какая-то погрешность в конструкции корабля, то смерть Ацерронии все равно перечеркивает любые объяснения: девушку убили, когда она закричала, что является Агриппиной!
Итак, Агриппине известно, что ее хотели убить коварным путем. Что она теперь предпримет? Прибегнет ли к крайним средствам? Может быть, вызовет и вооружит своих рабов? Может, обратится непосредственно к преторианцам? А может, она уже на пути в Рим и вот-вот предстанет перед сенатом и народом, обвиняя своего сына в самом ужасном из всех злодейств — покушении на жизнь матери? Что предпринять?
Сенека и Бурр сидели молча. Трудно было в этой ситуации дать какой-либо совет. Если не принять меры, власть их воспитанника окажется под угрозой, их же самих ждет смерть. Но ни у того, ни у другого сановника не поворачивался язык подсказать выход. Сенека первый набрался смелости. Глядя на Бурра, спросил:
— Сумеют ли твои солдаты выполнить этот приказ?
Бурр тотчас же ответил отрицательно. Преторианцы преданы всему императорскому дому. Память о Германике, отце Агриппины, все еще жива. Это дело обязан довести до конца Аникет, ибо он виновник всего происшедшего.
Аникет, префект Мизенского флота, также участвовал в обсуждении. Бурр был прав. Действительно, это Аникет предложил идею построить корабль, который затонет во время плавания: когда рухнут подпорки, провалится утяжеленный свинцом навес и проломит палубу; судно развалится и бесследно исчезнет в пучине. План был недурен, ибо какие только несчастные случаи не происходят на море! А когда Агриппины уже не будет в живых, сын может выразить свою скорбь, возводя в память о ней алтари и храмы.