Поэту вспоминается та осенняя ночь, когда он попал в усадьбу «Санта-Ана-де-Чена». «Стояла осень винограда…» Ему нравилось слушать хозяина дома, невысокого, уже немолодого человека в очках, который служил где-то счетоводом, но знал тайны земли и деревьев и умело, как опытный хирург, обрезал старые ветви. Когда Неруда гулял среди персиковых деревьев, за ним следом ступали хозяйские кошки и собаки. В саду он разговаривал с лошадьми, что-то рассказывал им, будто это дети…
Беглец как бы проникал в какие-то неведомые ему глубины и по-новому открывал для себя людей. Они рисковали жизнью из-за него, из-за человека, которого преследовали за верность их мечтам, их чаяниям, их идеалам. Кто-то знал Неруду по одной его книге, кто-то по одному стихотворению, а кто-то — просто по имени. Но все выказывали ему уважение и сочувствие. Ведь он был жертвой вопиющего произвола!
Ночные переезды… Однажды поэта приютила молодая пара. Она — писательница, «золотистая, как налитые колосья». Он — испанец, инженер. Потом Неруда узнал, что их жизнь не заладилась и они были в разводе, но приехали вдвоем в свой крошечный домик, чтобы принять его.
Молодую женщину звали Мартой, но поэт дал ей имя Ирене. А ее бывшему мужу, инженеру — Андрес. Позже тот уехал в Каталонию.
Выдвигались разные планы побега. Но на каком остановиться? Неруда был слишком популярен, полицейские разыскивали его повсюду. Наконец друзья решили переправить поэта морем.
Неруда перебрался в Вальпараисо. Снова он вдыхал запахи Тихого океана, слушал грохот яростных волн. Его устроили в домике двух братьев, моряков. Их мать озабоченно говорила: «Разве мы сможем его принять по-людски? Какие у нас удобства?» А сыновья утешали ее: «Ничего! Он — свой!» Поэту отгородили угол возле самого окна, в которое глядели бесчисленные огоньки — глаза города, его холмов. Неруда долго смотрел на эти огоньки, а потом обернулся и увидел «накрытый стол, / сверкающую белизной салфетку, / вино и хлеб, кувшин с водой прозрачной…» и почувствовал, как его переполняет нежность к этим людям. Много часов и дней провел Неруда у этого окна в ожидании важной вести. Братья пытались наняться на какой-нибудь пароход, а потом провести туда тайно Неруду. Но ничего не получалось. Рушились все планы и расчеты. Братьев не взяли ни на «Атомену», ни на «Султаншу». Они снова стали работать в порту на разгрузке судов… Поэт жил настоящим затворником. Он часто разглядывал из окна улицы Вальпараисо убогие жилища с ярко выкрашенными дверями и удивлялся, каким чудом все эти хибары, лачуги удерживаются на самом краю обрывов. А еще он любил провожать глазами уходящие в открытое море корабли… Никогда больше ему не случилось так внимательно и долго созерцать город Вальпараисо. Быть может, тогда и промелькнула мысль или мечта о собственном доме на одном из холмов этого порта. Потом Неруда выстроит дом и назовет его «Ла Себастьяна»… А в те дни затворничества поэт объяснился в любви городу Вальпараисо. «Люблю тебя, Вальпараисо, / люблю сияние твое / и что таишь в себе…» Там, сидя за столом у окна, Неруда написал: «Плыву я по листам бумаги… Вальпараисо, / и признаюсь тебе в любви, / мы встретимся с тобою вновь, / когда свободу обретем…»
Законы жизни в подполье не позволяют долгое время находиться в одном доме. Надо менять жилье. И Неруда кочевал с места на место. Во всех домах — как правило, они были самыми скромными — он встречал настоящее гостеприимство и готовность хранить его тайну. Неруда жил у жестянщика, потом у женщины, воспитавшей двух дочерей, «у нерасторопного крестьянина», у мыловара. Его приютил «юноша, приколотый, как мотылек, / к унынию конторской службы». Поэт входил в дома совершенно незнакомых людей, и они встречали его, как родного брата.
В строках поэмы «Беглец» поэт всем сердцем благодарит тех, кто открыл ему двери, кто пожал ему руку, кто ждал его в ночной темноте. Он не чувствовал себя одиноким. Он был неотторжимым от народа, самим народом, который пришел к нему на помощь в час испытаний.
99. В поисках выхода
Когда провалился план побега на пароходе, разгневанный Неруда вернулся в Сантьяго.
Как только Неруду лишили сенаторского мандата, чилийская компартия предприняла целый ряд мер, чтобы не допустить его ареста. Выдвигались самые различные планы побега. Поэт должен живым и невредимым уехать из Чили. Но поначалу все планы проваливались, как, к примеру, в Вальпараисо. Некоторые предложения отметались сразу.