164. Камни, подождите!
Неруда активно участвует в предвыборной кампании Альенде, делит вместе с ним все заботы и живет в густой, зловонной атмосфере измышлений и интриг, которая подогревается извне. По вечерам Неруду обычно можно увидеть на каком-нибудь митинге в столице или в провинции.
По утрам он пишет. Закончив «Камни Чили», переходит к «Камням неба». На самом деле речь идет о каменьях земных, которые временами распускают крылья и взлетают, как подброшенный вверх камешек, иногда, конечно, падают, как метеоры или аэролиты. Есть необычайные камни, например превосходные изумруды Колумбии. Специально для поэта обточили такой изумруд, но небесный камень вспорхнул и улетел, как бабочка из провинции Мусо. Конечно, его небесные камни — это и голубой агат, и желтый топаз, и камень, покрытый мхом, и каменная глыба, катящаяся с горы, и голыш, по которому бежит вода. Но где камней больше, чем в Андской горной цепи? Неподалеку от его дома находится скалистый лабиринт Трасманана, между скалами Тралка и первыми домами на юге Киско. Он подолгу может разглядывать и породу с алмазными прожилками, и сверкающие аметисты, и кристалл соли. Когда-нибудь и он превратится в камень. «Иду, иду, о камни, подождите…»
Поэт, которому предрекали, что политика заставит его музу онеметь, иногда пишет за день по нескольку стихотворений, беседует с действительностью и памятью, с материей и духом. Он обращается к солнцу над Вальпараисо. Беседует сам с собой, ни за что не хочет прощаться с самим собой, но у него вырывается слово «прощай». Если он больше не видится с Федерико и Мигелем Эрнандесом, спрашивает он себя, то почему же он не встречается с Хосе Кабальеро, который там, в Испании, рисует свою окровавленную белую розу?
Он разъезжает по разным дорогам, агитируя за своего друга, кандидата от Народного единства. В грузовике, едущем из Лонкимая, он видит спиленные стволы деревьев. Его печалит умирание леса, гибель прохладных древесных крон его детства. Предвыборная кампания в Чили требует многочисленных поездок. Он «все время в пути». Между Метренко и Вильярико пасмурно. Он просыпается с пасмурным сердцем. Он поедет на далекие острова, где по ночам воздвигали каменных идолов. Он приглашает меня с собой на остров Пасхи. Не могу, говорю я ему. Он уезжает и возвращается с «Одинокой розой».
Здесь же он заканчивает чилийскую и полинезийскую часть «Бесплодной географии». Работа над книгой на время приостанавливается. Он снова меняет свое местожительство на Земле.
165. Ночное выступление и утренний разговор
То было выступление в ночь с 4 на 5 сентября 1970 года. Сальвадор Альенде говорил с балкона Федерации студентов перед народом, заполнившим Аламеда-де-лас-Делисиас от площади Италии до Чилийского университета. Тайным голосованием народ избрал его президентом. Мы сияли. Другие бесновались. Они были так разъярены, будто уже чуяли, что грядут в Чили те самые шестьдесят дней чудовищных убийств, инспирируемых извне и изнутри.
Дивизионный генерал, который выступил против гражданского правительства в день нашего с Нерудой приезда в Антофагасту, позже перебрался в столицу и предпринял новую, еще более серьезную попытку мятежа в полковом гарнизоне Такна против того же президента Фрея. И снова трудящиеся, коммунисты и, конечно, Неруда встали на защиту правительства, хоть и не выражавшего их интересы, но являвшегося законным. Поэт, всегда оглядывавшийся на испанский опыт, сказал мне, будто обращаясь к самому себе: «Вио — это Санхурхо{149} или Франко?»
Тогда не знали, что он будет главным действующим лицом куда более страшных сцен, станет во главе путча, окончившегося убийством командующего армией генерала Рене Шнайдера. Когда в аристократическом районе Сантьяго вспыхнул путч и многие мятежники оказались выходцами из богатых семейств, поэт сказал мне: «Здесь-то собака и зарыта».
Позже стало совершенно очевидно: все это было тщательно оркестровано, причем за дирижерским пультом стояло почтенное ЦРУ, чтобы любым способом помешать полномочному конгрессу избрать Сальвадора Альенде в соответствии с конституцией. В сенате США комиссия Чёрча некоторое время спустя официально разоблачила всю эту ловко сплетенную паутину. Но 3 ноября Сальвадор Альенде был провозглашен Президентом республики Чили, репутация его была незапятнана, и в Ла Монеду он вошел демократическим и совершенно законным путем. Неруда также находился во дворце, сознавая, что он и его соратники внесли свой вклад в эту победу, но что самое трудное — впереди. Он хотел работать там, где он сможет быть более полезным.