— Изумительно, — выдохнула я.
Шей пристально смотрел на пустую стену. На ней не было ни одного стеллажа. Посреди стены красовался великолепный монументальный камин, окруженный окнами, в рамы которых были вставлены превосходные витражи. Камин был таким огромным, что два человека могли бы поместиться в нем в полный рост. Я устремила взгляд туда, куда смотрел Шей, и увидела портрет, висящий над каминной полкой.
В отличие от гротескных портретов в коридорах, эта картина была более традиционной, хотя выражения лиц изображенных на ней людей были сдержанными и в чем-то даже суровыми. Женщина, одетая в простое белое платье, сидела в кресле. Ее волосы цвета темного шоколада были переброшены через одно плечо; в бледно-зеленых глазах, казалось, проступали невидимые слезы. Возле нее, положив ей руку на плечо, стоял мужчина. На лице его было суровое выражение, в котором, казалось, был оттенок какой-то очень глубокой грусти. Лицо было обрамлено мягкими вьющимися и достаточно длинными волосами, прикрывавшими скулы мужчины.
Я не знала, кто эти люди, но их вид был столь печален, что к горлу подступил комок. Я никогда еще не видела людей, чьи лица так явно свидетельствовали бы о пережитом горе. Я подошла к Шею и встала рядом.
— Почему он мне ничего не говорил? — спросил он сам себя тихо.
— Кто тебе ничего не говорил?
— Дядя, — ответил Шей, оторвав взгляд от портрета. — Это моя мать… А мужчина, я думаю, мой отец.
Я не верила свои ушам.
— Ты уверен?
— Раз ты утверждаешь, что обострившееся обоняние могло освободить настоящие воспоминания, — сказал он, — я могу сказать, что именно эту женщину я увидел, когда понюхал одеяло.
— Но Боско не разрешал тебе иметь их фотографии, — сказала я.
— Да, верно. Но тогда почему он хранит их портрет в своей библиотеке? — спросил он. — И почему не разрешает мне на него смотреть?
— Может быть, он боится того, что ты можешь вспомнить что-то при взгляде на эту картину? Ты вспомнил что-нибудь? Ведь теперь ты ее видел.
Шей снова посмотрел на портрет.
— Нет.
Я взяла его за руку.
— У тебя все в порядке?
— Не знаю, — сказал он, поглаживая мою ладонь большим пальцем. — Было бы неплохо, если бы в моей жизни хоть что-нибудь прояснилось.
Я сжала его пальцы.
— Да, понимаю.
Мы подняли слишком много камней, под которыми скрывались разные неприятные секреты.
— Что будем делать?
— То, зачем пришли сюда.
— Искать?
— Да.
Я посмотрела на книжные полки, высившиеся вокруг нас.
— Есть мысли, с чего нужно начать? Может быть, у дяди есть картотека?
— С каталогом было бы слишком легко, не думаешь? — спросил он саркастически.
— Ну, ладно, тогда просто буду осматривать полки, — сказала я, не обращая внимания на усмешку в его глазах.
Шей зловеще улыбнулся.
— Есть одна интересная штука.
— Какая?
— Запертый книжный шкаф.
— Звучит заманчиво. Ты уже в него залезал?
Он покраснел и почесал шею.
— Хотя мне и неприятно в этом признаться, но я чувствую себя немного виноватым в том, что вломился в дядину библиотеку. Я думал, что если не буду вскрывать шкаф, смогу немного искупить свою вину… Ну, что-то в этом роде. Кармический компромисс.
— Ты странный человек, — сказала я тихо.
— Этим я тебе и нравлюсь, — сказал он, осветив улыбкой затемненную комнату.
Резной шкаф из красного дерева стоял в углу возле пустой стены, рядом с высокими напольными часами, которые тихонько тикали. Шей быстро справился с замком и открыл его. В шкафу обнаружилось шесть полок, на которых стояли книги в одинаковых черных кожаных переплетах. Шей взял книгу с верхней полки.
— Она написана от руки, как дневник.
— Есть название?
Шей открыл титульный лист.
— Анналы Халдиса.
Название было знакомым, и у меня появилось чувство, что эти книги — не то, что мы ищем.
— Есть и даты, — сказал Шей. — С 1900 по 1905 год.
Я взяла книгу с полки пониже.
— А здесь с 1945 по 1950.
Я принялась читать, и мои подозрения подтвердились. Книга представляла собой описание генеалогического древа. Полная история стай Воинов.
— Не понимаю, — нахмурился Шей. — Здесь список имен, похоже на описание генеалогического древа. С заметками о каждом члене семьи.