— Прости, - прошептал он тихо-тихо.
Положила кисточку в стакан с водой и облокотилась на него.
— Простила, когда влюбилась. А ты себя, когда простишь?
— Никогда, - такое же тихое прозвучало в ответ.
Илья поцеловал в затылок и ушел на свою половину для сопровождающих. Было уже очень поздно. Я должна была давно спать. Посмотрела на акварель, наметила на завтра несколько штрихов, где поправить, а где наложить больше теней и отошла к окну. Прекрасный вид давно был укрыт ночной мглой, тяжелые облака надежно спрятали тонкий месяц, и я снова видела в стекле только отражение себя.
— Я не покорная. – Сказала своему отражению, - еще рано сдаваться.
Никакого запаса яйцеклеток я даже не думала делать. Мне еще достаточно лет, чтобы стать матерью самой, а не пользоваться услугами суррогатной. Об этом знал и отец, поэтому была более чем уверенна, что он заполнил весь пакет документов, но не на согласие, а на отказ от стерилизации.
Прилегла на бок и печально вздохнула. Илья давно не просил у меня прощения, и вот снова началось. Он очень ответственный человек и чувство чести в нем высоко. Одним словом Муромцев! Он никогда себя не простит и всегда, находясь рядом со мной, будет испытывать это чувство. Я постоянное ежедневное напоминание о том, что он натворил. Человек, который сломал мне спину и жизнь, перечеркнул все начинания и надежды, убил во мне мать – Илья Муромцев. Да! Это он, тогда пьяный врезался на всей скорости в мой автомобиль, и не смотря на всевозможные надежные защиты моего железного коня, я получила увечья и в последствии инвалидность. И да! Спустя год лечения, я вышла за него замуж. Он предложил, а я уже влюбленная до бессознательности в улыбчивого рыжего красавца, не задумываясь, согласилась. Мама упрекала, шутя, чтобы для приличия хоть поломалась немного, подумала, а то не успел договорить, а она уже согласная. А, может, он собачку хотел предложить завести? А я решила, что замуж и согласилась, а ему ничего не оставалось, как смириться и жениться на мне, не огорчать же все-таки.
Смеялись мы тогда долго, но смех смехом, а глубоко в душе сидела червоточинка, и все годы неприятно копошилась там. Мне иногда, казалось, что и женился на мне Илья только из чувства вины. Не спорю, я ему нравилась, но не видела в его глазах я обожания никогда. Не кипел мой Илья страстью ко мне. Я скорее в его глазах была лучшим другом или любимым братом, но не женщиной. Мужем все эти годы он был самым лучшим: внимательным, заботливым. Даже намека на измену не было ни разу. «Идеальный мужчина»- завистливо говорили подруги. Это так и было на самом деле. С ним было спокойно, уверенно, тихо, ровно, надежно. Я порой сравнивала наш брак с жизнью черепахи- минимум перемен, вечная неспешность, день ото дня не отличишь ни сегодня, ни через сотню лет. За все время нашего брака мы даже ни разу не поссорились. Наша жизнь, как скучная история, текла размеренно и разбавлялась только моей очередной поездкой в клинику.
И вот наступили перемены. Но радости они принесли мало. Очередное обследование показало наличие странных вкраплений на кости. Боль я испытывала теперь всегда, мне часто приходится пользоваться поддерживающим корсетом. Невероятно неудобно было в первый год, но костыли, простите, не лучшая альтернатива. Потом привыкла, главное, что я передвигалась самостоятельно. Я худая, поэтому замарачиваться по поводу дополнительного сантиметра на талии, мне не приходилось.
И я снова борюсь за свою жизнь. Миллион раз твердила себе, что не покорная. Что не сдамся. Мама часто ходила по разного рода гадалкам и колдуньям. И все они страшным голосом твердили про неотвратимое проклятье, про наказания за грехи. Единственное, что меня удивляет во всей этой чепухе, так это то, что мало-мальски сильные ведьмы, а сильные они исключительно со слов мамы. Так вот, все они утверждали, о невозможности снятия того, что наложено не тут, а необходимо снять его не тут, а снять очень нужно, иначе род наш прервется окончательно. Одна даже заявила, что поздно что-либо уже делать, все сделано уже двадцать лет назад – род моего отца уже давно прерван. Мама про это прорицание мне почему-то не рассказала, обычно она это делает в захлеб, а тут пришла домой бледная и тихая и проболела потом неделю.