Саша. Сложно сказать. Отстранен. Холоден. Закрыт. Но, его природа тоже наградила красотой. Только опасной. От него веет мрачной энергетикой, каким-то холодом, от которого пропадает дар речи. Я начинала робеть от одного лишь взгляда. Пусть даже такого краткосрочного.
Нет, я не потеряла слух, разглядывая братьев. Саша был старше меня на год, любил охоту, игру на гитаре и грезил армией. Кажется. А вот Семка не думал о будущем, жил настоящим, обожал авантюры, в которых всегда оставался победителем. Кажется. Одно я запомнила точно: мать Саши и Семы — женщина не из робкого десятка и теперь, она будет преподавать у нас литературу.
Так и не найдя нужное слово, чтобы вставить в их увлекательную беседу, я не придумала ничего лучше, как шататься по двору и лишь изредка подглядывать в их сторону. Признаться честно, мне жутко хотелось поговорить с ними, но врожденная робость была подобна той аллергии, которая мешала жить свободно.
— Саша! Сема! Давайте домой! — позвала их мать, чей голос был похож на воронье карканье. — Ужин стынет!
Необъяснимая грусть окутала меня, ведь я не промолвила ни слова. Не успела. Но, расстроилась еще больше, когда заметила свой выходной платок на дереве. Проказник Пашка соорудил из него флаг «Примирения», что было весьма нелогично.
Я была готова подстричь его налысо, за то, что игрался с маминым подарком. Но больше меня огорчал тот факт, что я никак не могла его достать. Мне не хватало десяти сантиметра росту, чтобы дотянуться до него.
— Держи, — за спиной прозвучал голос, от которого кончики пальцев занемели. Платок, навязанный на кривую палку, оказался у меня в руках.
Я обернулась, едва сдерживая равновесие.
Сашка смотрел на меня в упор. Так, что сдавило грудь.
— Спасибо, — пропищала я, попытавшись натянуть благодарную улыбку, но, по-моему, лишь по-дурацки скривилась в лице.
Или мне показалось, или его губы дрогнули в улыбке. Что ж, узнать наверняка у меня так и не получилось, потому что Саша тут же направился к калитке. Так резко, что меня обдало сквозняком. Таким зябким, но облегчающим, словно моя распаренная от напряжения кожа требовала этого холода.
Двор опустел. Но в воздухе оставалось витать что-то…новое. Что-то неизведанное, колючее и до мурашек приятное.
— Златка! — дедушкин голос походил на грохот грома. — Бегом стелиться! Иначе будешь спать с Пашкой!
Глава#4
Июльский день обещал быть жарким. С самого утра стояла невыносимая духота, отчего надоедливые мошки прилипали к влажной коже — мерзость, к которой невозможно привыкнуть.
На следующий день, я и Нина не пошли на кладбище, не купались на дамбе, да и вообще старались не отдаляться от моего дома, и на то была веская причина. А точнее, две причины…
Беззаботно болтая ногами, мы сидели на лавочке, щелкали вкуснейшие семечки и с любопытством наблюдали за братьями Соколовыми.
Да, я успела подслушать их фамилию и даже без стеснения примерила ее себе.
Мальчишки Соколовы строили теплицу — натягивали пленку, вбивали гвозди в палки, временами пререкались между собой, но в упор нас не замечали, что немного огорчало.
— Ну, Златка. Ну, лисица, — приговаривала Нинка ехидным тоном. — Поверить не могу, что ты не рассказала о них раньше. Решила обоих красавцев заграбастать? А с подругой поделиться?
Щеки тут же стали розоветь. Я нахмурилась.
— Да ну тебя. Забирай обоих. Мне не жалко, — уверила я, но прозвучало неубедительно. Признаться честно, я не спала всю ночь, потому что думала о них. Все представляла, как пройдет наша следующая встреча. Произойдет ли она вообще? Что скажу я им, когда мы заведем диалог? Я должна быть уверенной и постараться не краснеть. Ну и выглядеть потрясно. Именно поэтому, сегодня на моей голове красовалась огромная рыжая лилия, которая привлекала пчел да букашек. Но, красота требует жертв, и я была готова пойти на них, несмотря на аллергию, ведь даже укус маленькой пчелы, мог спровоцировать немаленький отек и последующее удушье.
На дорогу выбежал мой босоногий братец и принялся по-дурацки кривляться.
— Нинка — дура, помадура, в лес пошла — в штаны надула!
— Ой, — подруга иронично прикрыла рот ладонью. — И это мне, главный деревенский ссыкун, говорит?
— Я — матрос, а не ссыкун! — гордо поправил он.
— Ага. Уриноплаватель.
На этот раз, даже Пашка расхохотался.
Дед ушел на рыбалку ранним утром, поэтому настроение мальчишки зашкаливало. Он мог спокойно шататься по двору, лазить по чердакам, капать ямы в огороде, не боясь, что дедушка его поругает. Но, видимо он забыл про меня.