Теперь ещё эта чёртова вздувшаяся стена!
–Вскройте ко всем чертям, – посоветовал в раздражении домоуправ. – Может у вас с обоями неладное. И вызовете мастера!
Эстер, чувствуя, как ускользает добыча, выворачиваясь из её цепких ледяных крючковатых пальцев, разразилась монологом о том, как она их всех скрутит в бараний рог, да пустит на кровянку! Как она напишет жалобы на всех и вся, и как этот чёртов домоуправ ещё на коленях к ней приползёт и сам будет переклеивать ей обои или штукатурить стену, или что там ещё…
–Да пишите вы куда хотите, несчастное создание! – домоуправ уже не церемонился и вывернулся с откровенной грубостью, как же он ненавидел это утро!
Эстер осталась одна, кипеть, раздражаться, ненавидеть. В безумии схватилась за телефон. Её контакты не насчитывали и десятка человек, и то – часть из них была для служб почты и больницы. А надо было, надо было срочно вылить всё кипящее, всё несчастно скопившееся в груди на кого-нибудь, чтобы жалели, чтобы все пожалели о том, что оскорбили, обидели её.
–Мама, мне некогда, пиши сообщение! – выпалил Стефан и положил трубку. У него в разгаре было совещание по видеосвязи.
Кристина поступила ещё проще – она не взяла трубку.
–Ненавижу! – сказала Эстер, сказала громко, чтобы услышали её эти самые дефектные стены и обои. Чтобы не осталось никаких сомнений в том, что она испытывает по отношению ко всем неблагодарным предателям, которых воспитала и которые имеют работу только из-за того, что она соизволила здесь приобрести своё жильё.
Эстер заметалась. Ей требовалось излить свой гнев на что-нибудь, на кого-нибудь, но никто не отзывался в пустоте комнат. Впрочем, нет. Кое-что отозвалось.
Зашелестело в стене, прошло по ней извилистой змеино-шипастой рябью, свернулось уродливым комком, заскреблось за обоями и вдруг проклюнулось.
***
Присмиревшая, посеревшая от ужаса Эстер беспомощно наблюдала за тем, как разрываются куски обоев, как падают, поднимая коричневую клеевую пыль, куски со стены, срываемые…
Эстер не знала что это. Что-то живое. Что-то длинное, умеющее сворачиваться в шипастую чёрную тварь с клешней, страшно скрежетащее, с маленькой головой – не змеиной даже, а какой-то насекомообразной. Оно срывало обои, висело на шипеах своего тела на самой голой стене, и сидя на этой стене, открывало себе путь наружу.
–Боже…– у Эстер охрип голос. у Эстер бешено билось сердце. Она очнулась, отгоняя морок, переступила подальше от опасной твари и та вдруг замерла, услышав её движение, подняла свою уродливую голову, повернуло её, как бы вглядываясь или вслушиваясь…
Хотя ни глаз, ни ушей, ни чего-нибудь Эстер не могла видеть в черноте шипастого сильного тела.
–Помо…– у Эстер не было сил даже для вскрика. Она дёрнулась ещё – дёрнулась и тварь, по-паучьи перемещаясь по стене вниз. Сильное шипастое тело змеиными толчками продвигало её вперёд, перестукивала клешня – маленькая, но по звуку как из железа.
–Я не…нет, – Эстер дёрнулась ещё, потеряла равновесие, упала. Под руку попался мобильный телефон, дрожащей рукой Эстер набрала номер, номер дочери. Тварь приближалась. Она всё больше походила на змею, только на какую-то очень уж уродливую, как какое-то чудище из сказки, вот только без самой сказки.
Кристина не взяла.
Не взял и Стефан. Тварь приближалась, перестук уже синхронизировался с бешеным ритмом сердца Эстер. Но нужно было бороться, нужно было хотя бы постараться.
Эстер вскочила, она была ещё в силе, хотя и возраст её был солидным. Но сила подняла её ужасом и страхом, а ещё – одиночеством. Эстер схватилась за лампу, вооружение было так себе, но это было хотя бы что-то.
Перестук, приближающееся скользкая дрянь, дрожащие, мокрые от ужаса ладони.
–А-а-а! – Эстер с боевым кличем швырнула изо всех сил лампу в поганую тварь. Тварь свилась в колючий комок, лампа отскочила от её тела, не причинив вреда. Но это было выигрышем во времени!
Эстер бросилась к выходу, по пути захлопнула дверь комнаты за собой. Это ещё время! А дальше…
Она уже представила как выбежит сейчас в подъезд, как поднимет панику, как её спасут и как восхитятся её несчастной смелостью, но все заманчивые образы потонули в новой волне ужаса, когда она вышла в коридор.