– Может быть.
– Это лучше, чем когда ты говоришь мне отвалить, – язвительно замечает он.
– Я соглашусь на это сейчас. Давай. Ложись. Отдыхай.
Упрямая часть меня хочет сесть и поговорить. У истощения другие планы. Когда он срывает с меня остальную одежду, затем снимает свою и тянет меня вниз на прохладные белые простыни и в свои объятия, я не могу держать глаза открытыми.
Но когда я просыпаюсь, его уже нет.
Я сажусь, сразу чувствуя отсутствие Уэста. Оглядевшись вокруг, я понимаю, что уже начало дня. Его чемодан пропал.
Сукин сын.
Потом я слышу, как хлопает входная дверь.
– Уэст?
– Ага. Ты проснулась, милая?
Он вернулся?
Он сказал, что никуда не уйдет. Может быть, на этот раз тебе стоит ему поверить…
– Куда ты ходил?
– Чтобы выполнить несколько поручений, прежде чем я отведу тебя в какое-нибудь особенное место сегодня вечером. И чтобы перекусить. В этом доме нет еды, которая не была бы заморожена.
Он появляется в дверях спальни, выглядя смущенным моим обширным выбором постной кухни.
Я вздрагиваю.
– Извини. Поскольку я нахожусь здесь только для того, чтобы проглотить несколько калорий перед тем, как лечь спать, такие вещи, как покупка продуктов, не всегда происходят.
Он протягивает мне пакет из местного магазина сэндвичей, который я так люблю.
– Ну, вот я и пришел тебе на помощь.
Встав с кровати, я потягиваюсь и зеваю, заметив его сумку в ванной. Должно быть, он принял душ, пока я дремала.
– Мой герой.
Уэст бросает сэндвичи на комод и крадется ко мне, его взгляд скользит по моему обнаженному телу.
– Да, мэм. Как ты проголодалась по индейке?
– Ужасно проголодалась.
– Ты уверена?
Он утыкается носом мне в шею и обнимает за талию.
– Я никак не могу уговорить тебя подождать, ох, час, чтобы поесть?
Сумев сдержать дрожь, я слегка толкаю его.
– Я тебя знаю. Час превратится в два. Тогда я умру с голода.
На самом деле, если я уступлю ему, когда чувствую себя такой растерянной и уязвимой, моя голова будет слишком туманной, чтобы слышать что-либо, что он говорит. Нам нужно больше разговаривать, чем вместе ложиться в постель.
По крайней мере, это то, что я говорю своему нетерпеливому телу.
Он вздыхает и сгребает бутерброды.
– Ладно. Я возьму воду и устроюсь на кухне.
– Спасибо, – кричу я ему вслед.
Вытащив халат из шкафа, я направляюсь в основное жилое помещение своей квартиры и обнаруживаю, что он раскладывает нашу еду и пару пакетов чипсов на круглом столике на одной ножке
– Чувствуешь себя лучше?
Уэст откусывает кусочек и стонет, словно смакуя его.
– Черт. Видимо, я тоже был голоден.
Поскольку мы пропустили завтрак, это меня не удивляет.
– Нам обоим нужно было выспаться.
И мне нужно было время, чтобы взглянуть на все по-новому.
– У тебя есть немного, да?
– Несколько часов. Этого достаточно.
Я проглатываю половину своего бутерброда за то же время, что и он проглатывает весь. В перерывах между укусами я смотрю на него через стол.
– Не могу поверить, что ты проделал весь этот путь только для того, чтобы позволить мне спать в моей собственной постели.
Уэст отбрасывает салфетку и берет меня за руки.
– Когда мы были вместе раньше, я не ставил тебя на первое место, когда ты нуждалась во мне больше всего. Я собираюсь делать это с данного момента. И я знаю твое циничное сердце. Ты либо еще не веришь мне, либо не знаешь, что и думать. Вот для чего этот уик-энд, чтобы я мог доказать тебе, насколько я серьезен.
– Что ты хочешь, Уэст?
– Тебя.
– Дольше 36 дней?
– Да. К черту наше соглашение. Мне не нужна любовница. Я просто не знал, как еще уговорить тебя приехать в Вегас и провести время со мной, чтобы мы могли посмотреть, что от нас осталось.
Я медленно киваю. Как бы мне ни было неприятно это признавать, я понимаю его точку зрения.
– Хорошо. Тогда у меня... есть вопросы.
– Я в этом не сомневаюсь. Жги.
– Ты когда-нибудь чувствовал себя виноватым за то, что ухаживал за мной под ложным предлогом?
Он делает паузу.
– Поначалу – да. Когда я затащил тебя в постель в ту ночь, когда мы встретились, мне казалось, что на одном плече у меня сидит ангел, говорящий мне, что это неправильно, что ты можешь пострадать... а на другом – дьявол, настаивающий на том, чтобы мы чертовски наслаждались друг другом. И раз уж ты сказала, что не ищешь ничего постоянного, то какой вред я могу причинить на самом деле? Пока я хорошо обращался с тобой, пока мы были вместе, и нашел мирный способ заставить твоего отца отказаться от этой истории, как могло что–то пойти не так? Очень скоро я начал влюбляться в тебя, – вздохнул он. – Я несколько раз говорил с дедушкой о том, чтобы признаться, но мы оба решили, что лучше подождать, пока мы с тобой не поженимся. Тогда бы ты знала, что я искренне люблю тебя. В конце концов, если я был с тобой только для того, чтобы заставить твоего отца отступить, он уже сделал это. Зачем устраивать свадьбу?
– Но тогда ты этого не сделал.
– И теперь ты знаешь почему. Я также подозревал, что если я признаюсь во всем тогда, ты никогда не поверишь и не простишь меня. И я разрывался из-за своего дедушки, в то время как так чертовски волновался, что мы никогда больше не будем вместе. Я...застыл. Жаль, что я не справился со всем по-другому. Время и зрелость многому меня научили. Но я не могу вернуться. Итак, вот мы здесь.
– Кто была та женщина, которую ты повел в театр через неделю после того, как ушел от меня?
Уэст копается в памяти, потом закатывает глаза.
– Кто-то, кого мне навязала мать. Для протокола, я никогда не прикасался к ней.
– Но ты не соблюдала целибат целых три года.
– Нет. Как только понял, что действительно потерял тебя, я попытался двигаться дальше. Я с треском провалился. Думаю, что ты не продвинулась дальше?
Во многом ли я признаюсь? Если он честен, и мы действительно работаем над преодолением пропасти между нами, разве я не должна рассказать ему все?
– Я... переспала с одним из твоих сокурсников примерно через две недели после похорон твоего дедушки.
Когда он отшатывается, как будто я его ударила, спешу объяснить.
– К тому времени я уже думала, что все твои семейные дела закончились. Но ты не позвонил. Ты также не отвечал на мои звонки. И я видел тебя на TMZ с этой женщиной…
– Я не помню ее имени. Я ее больше даже не видел. И, конечно же, не трахал ее. Я работал по четырнадцать часов в день, шесть дней в неделю, в многомиллиардной организации, которую я едва понимал, пытаясь окончить школу и держать мать подальше от тебя. Я чертовски скучал по тебе.
Он стискивает зубы.
– Итак, твоя месть... была сладкой?
– Нет.
Я плачу, потому что, как бы сильно ни винила Уэста во всем, у меня тоже есть вина во всем этом.
– Я тут же пожалела, что занялась сексом с этим придурком. Я сказала ему, чтобы он больше никогда мне не звонил.
Он отворачивается, его лицо искажает печаль.
– Ты имела полное право злиться.
– Но не для того, чтобы намеренно спать с кем-то, кого ты знаешь, просто чтобы ударить тебя в спину. Это было низко. Я чувствовала себя ужасно.
Уэст вздыхает и берет меня за руки.
– Послушай, ни один из нас не был полностью одинок, пока мы были врозь. Это всё было, да быльём поросло. Я просто хочу двигаться вперед.
Так и должно быть, но даже осознание того, что он уделил другой женщине такое же внимание и удовольствие, как и мне, сводит меня с ума.
– Да?
– Что бы ты ни делала, пока мы были врозь, мне это не нравится. И я не могу винить тебя... но я не хочу больше ничего слышать.
Я делаю глубокий вдох. Он прав, и я не должна позволять прошлому оставаться камнем преткновения.
– Хорошо. Я тоже не хочу.
– Что-нибудь еще?
– Да.
Она хмурится.
– Если ты не ладишь со своим дядей, а твоя мама собирается разорвать меня на куски, почему ты настаивал на том, чтобы я присутствовала на семейном обеде?
– Когда я включил это в наши переговоры, я надеялся, что мы с тобой решим снова быть вместе. Мама будет препятствием, пока мы не покажем ей, что ничто из того, что она скажет или сделает, не разлучит нас снова. Я намеревался подготовить тебя заранее, чтобы ты не была ослеплена ее ядом. Но я должен быть честен, она не собирается сдаваться.
– Похоже, это будет неудобный ужин, но я справлюсь.
– Мой дядя, вероятно, просто напьется.
– За все эти годы я вытерпела немало подобных случаев.
– У меня нет проблем поставить его на место, так что тебе и не придется.