— Ну как, тять, дела? Не полегчало нынче?
За деда ответ держала бабушка, и отец, просиживая около дедовой постели и глядя на деда, разговаривал с ней.
— Может, все-таки поедем в больницу? — спрашивал он без особой надежды.
На этот вопрос, отрицательно покачивая головой, дед отвечал сам.
Валерка смотрел издали и ни особой жалости, ни тревоги не чувствовал. Он стыдился этого, и потому, наверное, трудно было подойти ближе.
Всполошились дня через два: дед перестал есть. Придя из школы, Валерка услышал уговоры, постукивание посуды в средней избе.
— Отец, слышь, проглони ложечку, — устало говорила бабушка.
— Папаш, супчика попробуй, — помогала ей мать.
Дед лишь тихо постанывал.
… Валерке показалось, что едва он успел закрыть глаза, как его разбудили необычно громкие голоса. Не стараясь понять, что говорили за переборкой, он с часто бьющимся сердцем оделся, вышел из горницы. В избе ярко горел свет, и деда обступила, казалось, целая толпа людей. Отец, мать, тетя Надя, соседи. Бабушку за ними не было видно.
— Отец, ты меня слышишь? — почти кричала она. — Махни головой хоть, махни!
— Тя-атя-а! — сквозь слезы и рыдания тянула тетя Надя. — Про-сни-ися! Тя-атя-а!
У Валерки ком застрял в горле. Его никто не заметил, не подозвал, и он ощутил какой-то одинокий страх.
— Ставьте свечку, — со свистом шмыгая носом, сказала тетя Рая.
И все словно вздрогнули от этих слов.
— Да живой он, живо-ой! — закричала тетя Надя.
Мать отделилась ото всех, хотела, наверное, выбежать в теплушку и увидела растерянного Валерку.
— К Шаровым, к Шаровым иди, — проговорила она скороговоркой. — Ночуй там!
У Шаровых горел свет на кухне. Валерка приостановился, соображая, с какими словами войти туда, но слова не нашлись.
Дядя Леша сидел за столом с остатками ужина и, увидев Валерку, поднялся.
— Помер? — спросил, берясь за пуговицу на рубашке.
— Нет, — ответил Валерка и услышал себя словно со стороны.
— Фу ты! — передохнул дядя Леша и сел на место. — А чего за Надей прибегали?
— Спит он, никого не слышит.
— Значит, помрет, — опустил голову дядя Леша. — Ты раздевайся, сейчас Витька подойдет.
Валерке даже странно было услышать имя двоюродного брата. «Он внук, и я внук», — мелькнула мысль.
— Помрет Иван Михалыч, — как бы сам с собой заговорил дядя Леша. — А я и прощения не попросил…
Валерка, повесив куртку, только сейчас заметил, что он пьяный.
— Будет и там на меня обижаться… Да-а… Ты, Валерк, ложись на нашей кровати, а я, наверное, тоже к вам пойду. Ложись. Здорово не переживай, дед твой хорошо пожил. Ложись…
И эти слова Валерка принял как команду. Чужая постель, чужие какие-то запахи окружили его, и он казался самому себе маленьким и забытым. «Зачем я ушел?» — подумал он наконец. Но с постели не встал, а только накрылся с головой одеялом.
Утром его разбудил Витька.
— Вставай, а то я дом запру, — сказал он, укладывая первые попавшиеся учебники в сумку.
— Ты в школу? — спросил Валерка.
— В школу, — вздохнул Витька, — это тебе можно не ходить: дед-то у вас жил… Умер он. К утру.
К своему дому Валерка старался подойти незамеченным. Стыдно было встретить кого-нибудь по дороге, стыдно было не чувствовать сильного горя…
В сенях он наткнулся на радиоприемник, стоящий на полу, включил свет и переставил его поближе к груде других вещей, вынесенных из комнат.
В доме хозяевами были близкие и дальние родственники. Тетя Лиза возилась у печки, громко переговаривались у стола, засыпанного мукой, стряпухи. Дальше теплушки Валерка не пошел.
— Валерик, ты керогаз умеешь разжигать? — спросили его.
Он кивнул.
— Разожги где-нибудь в мазанке, кур надо палить.
И Валерка понял, что ему надо делать: помогать любому и каждому, бегать, крутиться, чтобы не было времени зайти в дом, к деду. И он крутился…
К ночи небо нахмурилось, потянул сырой ветерок вдоль улицы, но к их дому все шли и шли старушки. Не зря, наверное, спевки свои они называли службой. Только дед, как ни любил петь, ни на одну, сколько помнил Валерка, не ходил, даже в метель бабушке приходилось долго упрашивать его, чтобы проводил хоть до соседки бабки Онички. Валерка пытался вспомнить еще что-нибудь про деда, но ничего путного на ум не шло.
У Шаровых они выпили с Витькой чаю и сыграли в шашки.
— Я уже сказал классной, что завтра в школу не пойду, — сообщил Витька.