— А, явились, ханурики, кроты-землелазы! Что — будете ко мне в команду проситься? Ну, проситесь, проситесь…
Завезун стоит молча, молчит и Коровкин… Потом они повернулись и тихонько пошли прочь. Коломийцев гикнул им вслед. Но они в этот раз не побежали, так и ушли не спеша, не показали страха. А горе их мы не в силах передать.
Они пришли во двор к Завезуну, сели на бревнах в саду. Только-то и осталось у них теперь земли для жизни что эти вот двор и сад. Сиди здесь и смотри — хоть на Гору, хоть в огороды, на оскверненный терновник, хоть на все четыре стороны света…
… Долго, почти до полуночи, полыхают на Горе костры, рассыпая пышные фейерверки искр… Долго сидят на бревнах в саду два друга. Сначала они молча смотрели на огонь, потом разговаривали. Голоса их звучат печально и жестоко: сказано было о мести.
Юдина удалось изловить в тихой улочке, заросшей сиренью: он, видите ли, как ни в чем не бывало катается здесь на новеньком велосипеде! Его ссадили с велосипеда и молча повели во двор к Завезуну. Молча, без пустых разговоров…
Пока Коровкин стегал привязанного к турнику Юдина лозиной, Завезун перед самыми глазами у предателя калил на примусе железный прут, конец которого был изогнут в виде большой буквы «П». Юдин поначалу был, по-видимому, слишком занят разгадкой предназначения этого прута, поэтому он не слишком реагировал на удары Коровкина, отзываясь на них лишь слабым похныкиванием. Но когда Завезун приблизился к нему и приготовился наложить прутом клеймо на ягодицу, тут-то Юдин забился и закрутил задом изо всех сил. О, как не хотелось, видно, ему приобрести букву «П» на ягодицу, хотя бы и никто ее там никогда не видел! И истошный крик сотрясает окрестности… Куры всполошились в курятнике, эхо отозвалось под Горой.
Затем еще раз откликается эхо — это распахивается калитка и мать Юдина, крича и причитая, устремляется к ним…
И надо ж такому случиться, что она оказалась поблизости!
Коровкин, с лозиной в руке, отступил от Юдина; Завезун, покачав головой, нехотя опустил свой раскаленный прут.
Развязывая сынка, мать с ужасом озиралась на бывших его друзей… Но нет, не может быть жалости к неверному другу!
Уходя со двора, Юдины едва не забыли свой новый велосипед, они оба заливались слезами.
А утром следующего дня мать Юдина с самого утра посетила директора школы… Завезуна и Коровкина велено не пускать в класс. Директор распорядился, чтоб они привели к нему своих родителей. По всей школе уже летит слух о деле Завезуна и Коровкина; школа возбуждена и гудит как улей. На двух друзей, которые сидят в раздумье в сквере на скамье, собралась смотреть немалая толпа. То и дело кто-нибудь выступает из нее вперед и выговаривает им; «Палачи! Звери!» — и еще что угодно в этом роде.
Они поднимаются и уходят…
У Завезуна дома был только отец, мать уехала в командировку. Отец долго чистил пиджак, долго брился. Зачем бы это ему идти в школу, зачем вызывают — он не понимает. И Завезун сказал ему, что не знает зачем.
Едва отец ушел, Завезун полез в кладовку и раскопал в ней длинный капроновый чулок; в него он принялся складывать сухари, натолкал картошки и лука… Перекинув получившуюся толстую колбасу через плечо, он вышел через сад в огороды, направляясь к Горе.
Коровкин уже ждал его с такою же ношей на плече.
Для безопасности они обошли площадку Коломийцева, ступили в редкую березовую рощу и зашагали по ней. Они направлялись в ту сторону, где темнел лес.
Через какое-то время их пути по Горе начались совсем незнакомые для друзей места. Тянулись неглубокие, но просторные овраги, поросшие мягкой и сочной травой. В них часто попадались необыкновенно громадные округлые камни, оставленные здесь еще великим ледником… В одном таком овраге Завезун с Коровкиным остановились возле особенно крупного камня: внизу под ним, вымытое, должно быть, когда-то водой, было просторное углубление, грот! Темнело. Решили здесь заночевать.
Они испекли на костре картошку; ели, запивая водой из бутылки… Потом, оставив костер потихоньку гореть, забрались в грот, молча устроились там, прижавшись друг к другу, и долго лежали так, не смыкая глаз.
Кто-то из них задремал… Потом, вдруг очнувшись, обнаружил, что рядом нет второго, и быстро, испуганно полез из грота. Он скоро увидел друга: тот сидел наверху, у края оврага, и смотрел вниз, на город. Тогда первый поднялся к нему и сел рядом, обняв за плечи.
Городок спокойно лежал внизу среди садов. Голубоватые фонари редкими цепочками вытянулись вдоль улиц, но в одноэтажных карточных домиках почти нигде не было огня… Несколько желтых точек мигало в той стороне, где осталось жилье Завезуна и Коровкина. Этих точек становилось все меньше, они гасли одна за другой, и наконец остался один только желтый огонек. В темноте маленькие люди сидят посреди Горы и смотрят на этот огонек.