— Ничо. — Венька, виновато щурясь, потрогал Лешкин нос. — До свадьбы заживет.
— Заживет, — согласился Лешка. — Идти мне надо.
— Куда?
— Домой, куда ж еще с такой рожей.
— Иди Ляльку встречай, уроки кончаются.
— Сама дорогу домой знает. Еще дуется.
— Иди, иди, но смотри, Лешка, не обижай ее без меня, я ведь приеду потом, проверю. По-мужски тебя прошу.
— Ладно тебе пугать. Пойду. — Лешка встал.
— Ты, это… — заторопился Венька. — Ну, это… Ты будь человеком, смотри…
— У-у, — согласно промычал Лешка. — Я пошел.
— Ага. — Венька, казалось, успокоился и опять занялся машинкой.
Лялька вышла из дверей школы и осмотрелась. «Меня ищет, — довольно подумал Лешка и вспомнил Парома. — Может, и правда любит?»
Он подошел к Ляльке.
— Давай портфель понесу. Провожу тебя.
— Подрался?!
— Нет.
— Дурак этот Паром, бандюга. У нас дома есть свинцовая примочка, я тебе сделаю.
Лешка опять подумал о Веньке. Как он там сидит один дома, со своей обидой на людей. Жуть!
— Не дурак он.
— Кто? — Лялька уже забыла, что говорила, для нее это были просто вылетевшие слова, она, как курица над цыплятами, кудахтала вокруг Лешки, и он это понял и подумал: «Эх, бабы, все вы на одну колодку». А вслух сказал:
— Да Венька-то, говорю, не дурак, хороший он парень.
— Ну, знаешь, я тебя не понимаю. Он, хороший, тебе нос разукрасил.
— Ерунда! — Лешка махнул рукой и подумал: «Женюсь. Школу закончу и женюсь на Ляльке. Вот все ахнут!»
— Знаешь, Леш, а все-таки… — Лялька не закончила и замолчала.
— Что?
— Так, ничего. — Она прижалась к его плечу. — Смотрят все, и эта Васильева…
Через неделю Венька Паром уезжал на Север.
Его никто не провожал, даже мать. Венька сам ей запретил.
Он уже сидел в своем вагоне и смотрел в окно, когда в купе влетел Барков.
— Ты вот он где! А?! Мужики во дворе сказали, что уезжаешь. Вот прибежали мы.
Венька догадался, кто это «мы», но где Лялька, спрашивать не стал, видеть ее не хотел, но все-таки расчувствовался.
— Садись, ладноть.
Лешка сел, и оба вдруг поняли, что говорить-то, собственно, им не о чем. Разные они люди, и разные их пути-дороги.
— Значит, уезжаешь, — не спросил, а просто, чтоб не молчать, сказал Лешка.
— Уезжаю.
— Ага. Так ты пиши.
— Да чего уж.
— Провожающие, освободите вагон. Через три минуты отправляемся! — объявила по вагону проводница.
— Ну, давай, счастливо.
— Давай, будь.
Поезд лязгнул буферами и стронулся с места. Провожающие бежали по перрону и что-то через стекла окон пытались сказать отъезжающим, и те согласно кивали в ответ.
Лешка с Лялькой стояли на месте и смотрели вслед вагону, в котором уезжал Венька Паром.
— И с чего это вы друзьями вдруг стали? — удивлялась Лялька.
— Да так. Ты понимаешь… — Лешка хотел ей объяснить, но подумал, что это будет нечестно по отношению к Веньке, и сбивчиво закончил: — Пошли домой. Это наши, мужские дела…
В купе сидел Венька Силкин — Паром, гроза района.
Он не хотел, но все-таки поддался общему порыву, глянул в окно и увидел Ляльку. Она что-то спрашивала у Баркова, и тот ей рассеянно отвечал. И Венька почувствовал, как у него внутри что-то покатилось, покатилось… и оборвалось.
Ему стало холодно. Он поежился и, забившись потеснее в угол купе, заплакал без слез.
Челябинск
Надежда ВИГОРОВА
УРОК ФИЗКУЛЬТУРЫ
— А может быть, ты сам проведешь за меня урок, Елисеев? — прикрикнула на меня через весь класс Эмма Драконовна. — Может быть, ты гораздо лучше его объяснишь? — И, не дожидаясь, пока я соображу, что мне на это ответить, гаркнула так, что даже кактусы на окне кабинета биологии, показалось, вмиг покрылись колючими пупырями:
— Встать! Встать!
Я встал и пригнул голову. Пригибать голову перед Эммой Драконовной полагалось покорно и низко, держа руки по швам. Если о руках забывали и они машинально бродили по парте или по карманам, то голос делался громче: «Руки! Руки!» Если же ты забывал о самом главном, о голове, то, наоборот, наступала зловещая пауза, во время которой ее глаза сверлили тебя, как лазерные лучи. И если ты хотел, чтобы пытка была покороче…
— Елисеев умнее нас всех. Елисеев считает, что он уже познал всю зоологию, поэтому может в свое удовольствие беседовать с Гвоздиковым. Елисеев уверен, что если он сегодня получил уже одну двойку, то другой ему не поставят. Какую тему я объясняла сейчас, Елисеев?