— У меня никого, — спокойно ответил Семенов. — А у Климова брат есть. Большой совсем. Он приходит к Климову и заберет его скоро. Как только комнату дадут.
Последние слова он произнес так радостно, будто это у него самого есть старший брат, который скоро заберет его из детдома. Вадиму стало не по себе, словно это он был виноват, что у Семенова никого нет. Ему захотелось сказать Семенову что-нибудь доброе, но он не знал что.
Семенов вдруг присел, погладил белую резину на Вадимовых кедах и спросил:
— Это у тебя ботинки такие?
— Чудак, это кеды, — объяснил Вадим. — В них в баскетбол играют. А ты что, никогда таких не видел?
— Нет, мы вот в каких ходим. — Семенов постучал по своему коричневому ботиночку с ободранным носом и перепутанными шнурками. — А летом в сандалях… А баскетбол — это как футбол?
Вадим удивился: надо же, человек не знает, что такое баскетбол!
— Совсем нет… — И он начал объяснять.
— А! Видел, видел! — обрадовался Семенов. — Мы на даче на прогулку ходили, а там большие мальчики играли! На столбах такие досочки с кругляшками, высоко-высоко!
— Вы на стадион сходите, — посоветовал Вадим, — посмотрите, интересно.
— Нас не водят на стадион, — отозвался Семенов. — Вера Петровна говорит — далеко. Мы никуда почти не ходим. Вера Петровна говорит — заболеем еще. Мы в саду играем.
— Да, сад у вас большой.
— Ага! — подтвердил Семенов. — Я сюда шел, шел… Сначала по дорожке, потом через кусты… Я тебя здесь сколько раз уже видел…
— Да ну? — удивился Вадим. Он и подумать не мог, что за ним кто-то наблюдает. — А чего я тебя ни разу не видел?
— Я же в кустах сижу. Вон там, — показал Семенов.
— Зачем?
— Так там же птицы! Я сижу тихо-тихо, они забывают про меня и садятся совсем близко. Хорошие птицы какие-то, не воробьи. Воробьи, конечно, тоже хорошие, только мои красивше. А еще, — Семенов поднял голову, — здесь небо синее-синее! И самолетик ма-аленький пролетает…
Раньше Вадим никогда не разговаривал с малышами. Они все казались ему одинаковыми. Правда, он к ним особенно не присматривался. А вот сейчас разговаривал с Семеновым, и даже интересно было. Вот ведь он и птиц сюда ходит слушать, и на самолеты в небе смотрит — совсем как и большой Вадим…
Пора было уходить.
— Я пошел, — сказал Вадим.
Глаза у Семенова стали грустные. Так и виделось в них: вот ты уйдешь, а я снова останусь тут один, маленький, которого даже птицы не боятся…
Вадим достал конфету — ему мама сунула в карман, — протянул Семенову:
— Хочешь, я еще тебе конфеты принесу?
Семенов неторопливо взял конфету, сказал спасибо, вздохнул и положил в карман.
— Нам конфеты дают. И «ключики», и леденчики, и такие, обшоколаденные. Ты лучше так приходи…
Вадим согласно кивнул, протянул Семенову руку:
— Я приду, честно. — И шагнул к забору. — Пока, а то в школу опоздаю.
— Пока! — кивнул Семенов и опять попросил: — Ты приходи…
Весь этот день — и на уроках, и на переменах, и потом, на тренировке, Вадим вспоминал Семенова — как он рассказывал о птицах, спрашивал, что такое кеды, — и в душе шевелилось какое-то странное чувство: то ли радости, то ли грусти… То ли просто хотелось сделать что-нибудь хорошее.
После тренировки его разыскала пионервожатая:
— Ты, конечно, забыл о модели! — строго сказала она.
— Нет, Римпетровна, помню, завтра принесу, — привычной скороговоркой ответил Вадим.
Конечно, он забыл. Он ее и не закончил еще, модель эту. Начал строить давно, да терпения не хватило. Он уже сто раз обещал вожатой принести, но, пообещав, сразу забывал. А тут вдруг решил почему-то: «Там же на один вечер работы, доделаю сегодня, пусть радуется…»
— Не подведи… — попросила вожатая. — Выставка уже через три дня… А ты…
Вечером Вадим долго возился в своем углу с маленьким самолетиком. Сидя за своим старым столом, закапанным клеем и лаком, в нескольких местах прожженным, он снова вспомнил о Семенове…
— Мам, а в детдоме хорошо жить?
— Не бойся, я тебя в детдом не отдам, — не поднимая головы от книги, пошутила мама.
— Я не боюсь, но ты скажи, хорошо там?
— Ну как хорошо?.. — пожала плечами мама. — Обеспечены дети всем, да и воспитатели там, наверное, хорошие. А все-таки… Семья, родные — этого никто не заменит. Ни приласкать, ни пожалеть некому… А что это ты о детдоме заговорил?
— Так… Один там знакомый…
Мама снова стала читать, но сказала:
— А ты бы приводил этого знакомого к нам в гости. Их же отпускают иногда. Все ему веселее будет.