Лена сделала несколько шагов и остановилась. Она прислонилась спиной к дереву и посмотрела на небо. В матово-синем ноябрьском небе плыли облака. Их было много. Но все-таки они не заслоняли все небо, и Лена разглядела маленькие холодные звезды. «Одна, вторая, третья», — считала она.
Послышался какой-то шорох. Было похоже, что кто-то влезал на забор. Снова хрустнула ветка.
— Ой! — вздрогнула она от страха. Кусты раздвинулись, и Лена увидела Хлудеева.
— Это я, — сказал Хлудеев и встал рядом. — Ты меня не видела, а я тебя видел, — тихо сообщил он. — Ты шла вокруг дома, а потом вот сюда залезла, — кивнул он.
Лена молчала.
— Почему ты не пришла сегодня? — вдруг спросил он, и Лена словно очнулась.
— Я сегодня не смогла, — серьезно сказала она.
— Тебя не пускают?.. — спросил он. — Я тебя весь вечер ждал.
— Я приду, — сказала Лена. — Завтра.
— Тебя не пускают! — печально сказал Хлудеев. — Я сразу догадался.
— Дурак! — сказала Лена. — Я завтра приду…
— Дай честное слово! — упрямо сказал Хлудеев.
— Честное слово! — сказала отличница Лена и улыбнулась.
И самый плохой ученик в школе Генка Хлудеев улыбнулся тоже.
Горький
Галина МАЛИКОВА
ТИХОНЯ
Кто знал, что у Змейки душевная травма? Никто не знал. И не замечал ничего. Да и вообще, что можно заметить, когда он сам незаметный. Ни с кем не дружит, тихий такой, маленький, худой, голову всегда вниз тянет, а плечи, наоборот, вверх. И ходит не как все люди, а вроде подпрыгивает.
Отец Змейки ушел из семьи, то есть, выходит, отец Змейку бросил. Новость эту принесла Алка Терехова. Все прямо оторопели.
— Мальчики! — сказала Алка. — Со Змейкой надо подружиться.
— Да… конечно… в принципе… — сказал Сережа Заволодский.
— Значит, так, — сказала Алка. — Сережа пойдет к Змейке домой, скажет: скучно одному, решил вот зайти, пообщаться…
— Представляю! — сказал Вадик Кулагин.
— У тебя есть другие предположения? — строго спросила Алка. — Если нет, так слушай, что тебе говорят.
«Дурацкое положение, — думал Сережа. — Отказаться нельзя, это факт. Выручать друга в беде — закон. А с другой стороны, как его выручать?..»
После уроков Сережа пошел к Змейке. Он поднялся на шестой этаж и позвонил. Никто не открывал. Позвонил еще раз, и дверь сразу распахнулась.
— Чего тебе? — спросил Змейка. Он был какой-то взъерошенный, а в рубашке с короткими рукавами казался еще меньше и тоньше.
— Сидел дома, скучно одному, решил вот зайти… Пообщаться.
— Интересно! — удивился Змейка и, не оглядываясь, пошел в комнату. Сережа за ним. — Ну, — сказал Змейка, — чего стоишь? Садись. — И подтолкнул Сереже стул.
Сережа сел. Змейка стоял посредине комнаты и все время крутил головой. «Нервный», — подумал Сережа.
— Хорошо у тебя, Змей… то есть Леша.
— Что хорошо?
— Уютно. Книг много. Ты, Леша, наверное, много читаешь?
— Чего это ты меня Лешей называешь? — спросил Змейка.
— А как же еще? Не понимаю, зачем люди друг другу прозвища дают?
— Ясно, — сказал Змейка. — Зови как хочешь, мне все равно.
«Дальше-то что говорить?» — подумал Сережа, но говорить не пришлось, потому что в дверь позвонили и Змейка пошел открывать.
— Здравствуй, Леша! — услышал Сережа голос Алки Тереховой. — Заволодский у тебя? Я к нему зашла, а мне говорят, он у Змей… то есть у Леши. — Алка прошла в комнату и села в кресло: — Как у тебя хорошо!..
— Чего?!
— Уютно у тебя.
— Вы что, сговорились, что ли?
Сережа покраснел, а Терехова вскочила и затараторила:
— Леша, сходи на кухню, поставь нам чайку.
— А ты почему меня Лешей называешь? — тихо спросил Змейка.
— Я?.. У каждого человека имя есть…
— Да ну вас! — махнул рукой Змейка и отправился на кухню.
— Ты зачем пришла? — зашептал Сергей. — Что ты несешь? Я это все уже говорил…
Послышался звонок.
— Здравствуй, Леша! — раздался голос Вадика…
— Что теперь делать будем? — спросила на следующий день Алка.
— Не знаю, — сказал Вадик.
— Зачем ты его заставлял заметку в стенгазету писать? — спросила Алка.
— Терехова, — вздохнул Вадик, — тебе надо почаще на свежем воздухе бывать. Он заметку напишет, с ошибками, конечно. Мы с ним ошибки начнем исправлять, он заинтересуется, по русскому подтянется. Психология, понимаешь?
— Я-то понимаю, — сказала Терехова. — А ты? Что ты ему наговорил? «Одна заметка, две заметки, а потом Шитикова с редакторов снимем, тебя поставим», — передразнила Алка.