Летом Серговетка с Юркой часто приезжали сюда на велосипедах, смотрели, как работают дорожники.
Громыхал самосвал, сгружая горячий черный асфальт, от которого разносился сладковато-горький запах, рабочие разбрасывали черную массу лопатами. Потом взад-вперед ездил каток, делая дорогу гладкой.
… У Серговетки от ходьбы нагрелись в сапогах ноги. Но впереди уже поблескивала под дождем кромка асфальта. Там, где он начинался, обочина хранила следы работ — в бурьяне валялось сплющенное ведро, клубок ржавой проволоки, размокшая брезентовая рукавица. Отдельно лежал погнутый дорожный знак — на желтом треугольнике был изображен рабочий с лопатой в руках. Знак был мокрый, с него наполовину сползла краска.
Вот он, асфальт! Мокрый, блестящий.
Серговетка останавливается, не решаясь сразу ступить на его чистую поверхность.
Отмыв в придорожной канаве сапоги так, что они засверкали, как новые, Серговетка радостно вздохнул и пошел по новой дороге.
Идти по асфальту легко, словно кто-то подталкивает в пятки. Ощущение такое, будто Серговетка шагает по свежевымытому полу. До школы осталось два километра, а кажется — рукой подать.
Липецкая область,
ст. Лутошкино
Сергей ЖИГАЛОВ
БАБУШКИН СЫНОК
— Оп-па, еще царь! — Шурка дернул удилище, и живая серебряная боль затрепетала на леске.
— Теперь у тя сколь? — в один голос шепотом спросили братья Гуськовы — Толян и Витек.
— Тридцать пятый! — Шурка потряс банку с червями, выискивая пожирней.
— А у Веника нуль… Веник, поймал?
— Не-а, — разлепил сухие губы тонконогий, в очках, мальчик. Он, как и его товарищи, стоял в воде в засученных почти до паха штанишках.
— На мою, счастливую… А я твоей, — предложил Шурка.
Мальчик поменялся.
— Эх ты, рыбак, крючок-то голый!
Шурка стряхнул на согнутую корабликом ладошку червяка, другой прихлопнул, оглушил. Поплевал: «Ловись, рыбка, шибко». Вжжикнув, леса ушла вглубь. Вскоре опять раздалось его торжествующее: «Оп-па»!
Мальчик удил счастливой. Но поплавок уходил под воду, лишь когда грузило цеплялось за донные камешки и коряги.
Шурка вырвал у Веника удочку.
— Червя-то опять сожрали. — Зажав удилище в коленях, он наживил червя. — На, бросай.
Через минуту поплавок задергался часто и требовательно.
— Тяни!
— Не торопись, пусть заглотит!
Мальчик дернул и вытащил рыбешку.
— А то ловит на голый, бабушкин сынок.
Мальчик сжал в руке подрагивающего пескаря. Черненькое жальце бородки, пронзившее пескарю губу, не пускало.
— Глотунок не сломай!
— Глаз, вишь…
— Как баба… — Шурка выдернул крючок, и рыбешка заплясала по песку.
— Один — ноль, размочил, — хмыкнул Толян.
Мальчишки, как кулики, бродили по перекату.
— Глянь, опять небось червя сожрали, — шипел Шурка.
Мальчик подтянул леску, сквозь прозрачную воду был виден голый крючок. Он покраснел:
— Есть.
Солнце заливало реку полуденным сиянием, от него рябило в глазах, хотелось с головой нырнуть в воду.
— Пошли поедим, — позвал Шурка.
Они побросали удочки и с радостью разбрелись по берегу, окуная нахолодавшие ступни в горячий песок. Разожгли костер. В солнечных лучах огонь был почти невидим, лишь на песке струилась текучая тень пламени. Пахло дымом.
Шурка сделал из газетной пилотки стол, выложил обветревший хлеб и пучок зеленого лука. Братья достали пузырек с сахаром, два пупырчатых огурца. Мальчик — кусок городской копченой колбасы.
Шурка аккуратно отсек от нее колясочку:
— Веник, а скоро они приедут?
— Писали, что скоро, а теперь сами не знают. На кооператив хотят…
— А правда, там полгода день, полгода ночь?
— Не знаю, не пишут, — пожал плечами мальчик.
— Брехня. Полгода ночь… Полгода даже наш дед не проспит, — рассудительно сказал Толян. — Пролежни будут.
Река пахла рыбой и мокрым деревом. Запахи будили в мальчике летучую радость. Хотелось разбежаться и, как кулички, взлететь над кручей выше осокорей.
Шурка выбрал рыбешку покрупнее, проткнул жабры хворостиной и сунул в огонь.
— Смотри, Веник, царь Шурке деньги отсчитывает, — ткнул Витек пальцем пескаря, мелко-мелко дергавшего на огне прозрачным хвостиком.
— Гля, гля, он сейчас заплачет, — хмыкнул Толян.
— Сам заплачешь, — обиделся мальчик и отщипнул от обуглившегося пескаря…
После обеда мальчишки стали купаться.