— Велико дело, полью, — с готовностью согласился он. — Из кино приду и полью…
— Рубашку-то сними… До школы побереги! — крикнула вслед бабушка.
Но мальчик уже за воротами. Разбежаться побыстрее и взлететь бы выше телеграфных изоляторов.
«А Гусаки? — мальчик приостановился. — Может, их тоже огород поливать заставят?..» Он вздохнул и зашагал по улице…
— Кто ж тебе такую красивую рубашку купил? — всплеснула руками встретившаяся по дороге тетка Настя. — Мать небось прислала?
— Не-е, бабушка сшила, — мотнул головой мальчик.
— Неужто бабушка так сошьет? — Тетка Настя долго смотрела вслед, вздыхала. — При живой матери сирота…
На крыльце клуба пестрым прибоем кипела ребятня. Мальчик издали заметил пилотку Шурки. Приостановился. Шурка здесь, а братья?
— Зря ты ушел, мы стрижей плавать учили, — подошел Шурка. — Знаешь, крыльями по воде: фырь-фырь-фырь, как моторная лодка. — Шурка замахал руками.
От его улыбки мальчик приободрился… Он купил билет и уже протискивался к входу, когда остановили братья.
— Пойдем поговорим, — отрывисто бросил Толян и взял его за рукав повыше локтя.
Мальчик попробовал вырваться, но не смог.
— Идем посмотрим, как Веника лупить будут, — крикнул кто-то.
Засмеялись.
Через дыру в заборе они пролезли в школьный сад.
Мальчик видел перед собой выгоревшие вихры Толяна, красные в закатных лучах окна школы. Ему стало тоскливо, как тогда, при встрече с желтой кошкой.
Толян резко повернулся к нему лицом. За спиной, сопя, теснились любопытные. Братья чуть-чуть растерялись от большого количества зрителей.
— Ну чо дрожишь? — Толян толкнул мальчика кулаком в живот. — Чо дразнился? А, чо?
Мальчик, защищаясь, вскинул обе руки. Сзади захохотали.
— Выходи с Витькой один на один.
Мальчик молчал.
— Бояка, бабушкин сынок… Вмажь, Витек, ему и пошли, а то журнал уже начался.
Витьке неловко бить мальчика.
— Тварь, будешь еще дразниться? — распаляя себя, крикнул он и толкнул мальчика в грудь.
Тот попятился, но не упал.
— Бей! — требовательно крикнул Толян.
Витек ударил кулаком в лицо.
Мальчик вскрикнул и закрыл лицо ладошками.
— Глянь, кровь…
— Пошли, будет знать, как обзываться.
— Ты, Веник, задери голову, а то рубашку замараешь, — посоветовал кто-то из мальчишек.
Мальчик запрокинул голову, открыл глаза. Высоко над садом кругами ходили голуби. Когда он опустил голову, вокруг уже никого не было. Рубашка на груди темнела пятнами, похожими на перевернутые восклицательные знаки. Успокоившись, он побрел к колодцу. Рукоятка ворота вырвалась и бешено завертелась, сверкая и пристукивая… Он мыл в ведре голубую рубашку, пока руки не заломило от ледяной воды. Отжав, натянул на себя и замер от холода.
Домой пришел, когда стемнело. Увидев у ворот бабушку, хотел нырнуть за сарай, но она заметила.
— Так огурцы и не полил, охальник.
Мальчик убежал во двор и спрятался за дверью сарая. Он слышал, как бабушка прошла в избу, потом вернулась. С крыльца раздалось ее протяжное:
— Ве-е-еня-я!
Он выскочил из укрытия:
— Чего ты кричишь, ну чего?!
— Пойдем-ка на свет. — Бабушка завела мальчика в горницу. — Господи-кормилец, да кто ж тебя, бедного, так измордовал, изувечи-и-ил?..
— Ну, начала…
— Кто побил, говори! — построжала голосом бабушка. — А то, раз спустишь, проходу давать не будут…
— Не скажу, — заупрямился мальчик.
— Я все равно узнаю, прямо сейчас пойду к Сычевым, бандит этакий!
— Да не он это, не он, — испугался мальчик.
— Кроме него некому…
— Пристала… Гусаки…
— Так я и знала, — возвысила голос бабушка. — Толстолобые, все печенки отшибить могут. На ребенка…
— Заладила: «Ребенок, ребенок»! Да никакой я не ребенок… — Мальчик чуть не плакал.
— Собирайся, пойдем, — бабушка повязала платок. — Им раз спусти — доймут, толстолобые.
— Не пойду, — упрямился мальчик. — И ты не ходи никуда, поняла?
— Надевай сухую рубашку, мы им покажем, собачищам. Прости меня, господи, окаянную… — Бабушка перекрестилась и за руку повела мальчика.
Степан Гуськов, отец обидчиков, был во дворе. Бабушка от ворот закричала, как знаменем, размахивая мокрой рубашкой.
— Я твоих бандюг в сельсовет выпру! И тебя, черта губастого, штрафану. Привыкли над беззащитными издеваться. Думаете, и окороту вам не будет?!
— Да ты погоди, Митриевна, погоди. Говори толком, — растерялся Гуськов.
Успокоившись, бабушка рассказала, в чем дело. Степан вывел из дома поникших Толяна и Витьку.