Он решил, черт с ним, ублажу себя, и забыл о ней . В следующий раз, когда он посмотрел вниз, ее лицо изменилось. Как будто щелкнул внутренний переключатель. Или она решила ожить. Она была просто одной из тех женщин, которым нужно время — кто, черт возьми, вообще разбирается в женщинах? Теперь она откинула голову набок, скривилась, начала тереться в ответ. Схватила его каблуками и руками, укусила его за ухо и ускорила дыхание до хриплого, когда она сжала тазовые тиски и крепко держала его.
Объективный, беспристрастный стояк Джереми превратился в нечто совершенно иное, когда она обхватила его яйца, поцеловала его и вскрикнула.
Крик — рев наслаждения — вырвался из его рта, и он рухнул, они оба рухнули, лёжа на вонючем диване, переплетённые.
Позже, когда мысли о Джослин закрадывались ему в голову, он отгонял их прочь.
Он ехал домой, чувствуя покалывание ниже пояса. Только позже, несколько часов спустя, лежа в утробе матери в собственной постели, один, осознавая каждую деталь в комнате, он позволил уколам вины смягчить свое удовольствие.
11
На следующий день после того, как он занялся любовью с Анджелой, Джереми вызвал ее на пейджер, увел из палат и отвел в свой кабинет. Заперев дверь, он залез ей под юбку и положил ее руку на себя. Она захныкала и сказала: «Правда?» Он одним плавным движением спустил с нее колготки и трусики, и они соединились, стоя у двери, время от времени слыша шаги в коридоре.
Прижавшись к нему, она сказала: «Это ужасно».
«Мне следует остановиться?»
«Остановись, и я тебя убью».
Они закончили на холодном линолеумном полу. Анджела отряхнула свой белый халат, выпрямилась, взбила волосы, поцеловала его и сказала: «У меня пациенты». Ее лицо стало грустным. «Представляешь, я на дежурстве следующие двадцать четыре».
«Бедняжка», — сказал Джереми, гладя ее по волосам.
«Ты будешь скучать по мне?»
"Конечно."
Она положила руку на юбку, прямо над мягким местом, которое он только что заполнил ей. «Ты сделаешь это со мной снова, когда я буду не на дежурстве?»
" Тебе ?"
Она ухмыльнулась. «Мужчины делают это с женщинами, вот что это такое».
Джереми спросил: «Опять же, как здесь?»
«Здесь, где угодно. Боже, мне это было нужно».
«Если так, — сказал Джереми, накручивая ее волосы на пальцы,
"Вы не оставляете мне выбора. Смягчаете график и все такое".
Она засмеялась, коснулась его лица. Была выключена.
В одиночку Джереми пытался работать над главой своей книги о сенсорной депривации, но мало что сделал. Он пошел в столовую врачей выпить кофе. Белые халаты получали его бесплатно, одно из немногих оставшихся преимуществ, и он
Он часто этим пользовался. Он знал, что глотает слишком много кофеина, но почему бы и нет? Что тут было медлить?
В палате было малолюдно, лишь несколько врачей отдыхали между приемами пациентов.
И тот, чьи пациенты не отвечали. Артур Чесс сидел один, за угловым столиком, с чашкой чая и развернутой газетой.
Путь Джереми к кофейнику привел его прямо в поле зрения Артура, но патологоанатом не подал никаких признаков узнавания. Игнорируя Джереми — если он вообще его видел.
Джереми нашел столик в противоположном конце столовой, где выпил и принялся изучать Артура.
Теперь он понял, почему Артур его не заметил. Старик был занят наблюдением.
Объектом его увлечения была группа из трех врачей, сгорбившихся над пирогом и кофе, за двумя столами. Трио мужчин, занятых, казалось, оживленной академической дискуссией.
Джереми узнал одного из них, кардиолога по имени Мэндел. Хороший человек, хотя и немного рассеянный. Он бросил несколько консультаций Джереми, некоторые необдуманные, все с благими намерениями. Он стоял спиной к Джереми, и он сгорбился вперед, внимательно слушая.
Двое других мужчин были в хирургических зеленых костюмах. Один был загорелым, возможно, латиноамериканцем, с темными, ухоженными волосами и подстриженными черными усами.
Другой был белым. Буквально. Его длинное, вытянутое лицо имело внутреннюю бледность, которую Джереми видел только у долгосрочных пациентов. Подстриженные желтоватые волосы венчали куполообразный череп. Его нос был клювом, а щеки впали.
Он говорил, шевелил губами и жестикулировал паучьими руками, которые хорошо послужили хирургу. Мандель был поглощен. Внимание темноусого мужчины, казалось, ослабло, как будто его обманули, когда он был там.
Бледный человек вытащил из кармана ручку, что-то нарисовал на салфетке и еще немного пожестикулировал своими длинными пальцами.
Мандель кивнул. Бледный человек сделал пилящее движение и улыбнулся.
Мандель что-то сказал, и желтоволосый хирург набросал еще. Все вокруг обменивались словами. Артур продолжал смотреть.