Тина Баллерон процитировала книгу, которую она прочитала, о неизбежности наводнений в Миссисипи.
Харрисон Мейнард объявил Инженерный корпус армии
«Монстры Франкенштейна в хаки» и процитировал Джонатана Свифта, который сказал, что если кто-то научился сажать два початка кукурузы там, где раньше рос один, он принес человечеству большую пользу, чем «вся раса политиков».
Артур Чесс сказал: «Свифт был одним из величайших мыслителей всех времен — его взгляд на бессмертие близок к библейскому по своей остроте».
Патологоанатом продолжил описывать посещение могилы Свифта в Дублине, а затем перешел к удовольствиям читальных залов библиотеки Тринити-колледжа.
Эдгар Маркиз сказал, что ирландцы наконец-то поступили правильно: отказались от картофеля и приняли технологию. «В отличие от... других национальностей, они тоже умеют готовить».
Норберт Леви рассказал о сказочной трапезе в семейном ресторане в Дублинской гавани. Идеально приготовленная на гриле черная камбала — ирландцы никогда не снизойдут до того, чтобы называть ее дуврской камбалой, потому что ненавидят англичан. Муж — повар, жена — сомелье.
Харрисон Мейнард сказал: «Что делают дети, пекут?»
«Врачи и юристы», — сказал Леви.
"Жалость."
Тина Баллерон повернулась к Джереми. «Как твоя рыбка, дорогой?»
"Замечательный."
«Я так рада».
Вторым блюдом был теплый салат из голубиной грудки и белых грибов с зеленью, заправленный заправкой из панчетты.
Налили еще одно белое вино — более глубокого цвета, с древесным привкусом, сухое и изысканное, и Джереми с радостью проглотил его, с волнением беспокоясь, не потеряет ли он сознание.
Но он оставался начеку; его организм, казалось, лучше усваивал алкоголь. Красивая комната была чище, ярче, его вкусовые рецепторы были наэлектризованы в ожидании каждого нового глотка, а голоса его спутников были такими же успокаивающими, как припарка.
Артур рассказывал о бабочках в Австралии.
Эдгар Маркиз высказал мнение, что Австралия — это Штаты в пятидесятых, а Новая Зеландия — Англия в сороковых. «Три миллиона человек, шестьдесят миллионов овец. И они не пускают рептилий».
Харрисон Мейнард описал место в Новой Зеландии, где можно было одновременно смотреть на Тасманово море и южную часть Тихого океана. «Это предельный контраст. Тасманово море постоянно бурлит, а южная часть Тихого океана — стекло. Я нашел скалу, где спариваются олуши. Золотоголовые, похожие на чаек существа. Они моногамны.
Супруг умирает, они уходят в уединение. Скала воняла разочарованием».
Джереми сказал: «Не слишком адаптивен».
Пять пар глаз устремились на него.
«С точки зрения воспроизводства», — сказал он. «Есть ли проблема контроля популяции?»
«Хороший вопрос», — сказал Мейнард. «Я просто предположил, что они были моральными ублюдками».
«Это хороший вопрос», — сказал Артур.
Тина Баллерон заявила: «Это следует рассмотреть».
Третьим блюдом был бледно-розовый сорбет, вкус которого Джереми не смог распознать, а также ледяная вода.
Словно почувствовав его любопытство, Норберт Леви сообщил ему: «Кровавый апельсин и помело. Последний — двоюродный брат грейпфрута. Похоже, мы тут в цитрусовой теме».
«Больше грейпфрута, да?» — сказал Эдгар Маркиз. «Я думаю, в Мексике их продают на деревенских рынках».
«Огромные, бесформенные штуки», — согласился Леви. Джереми: «Слаще грейпфрута, но непригодны для коммерческого производства из-за очень низкого соотношения мякоти к кожуре».
Харрисон Мейнард сказал: «Целесообразность важнее добродетели».
«И снова», — сказала Тина Баллерон.
Артур сказал: «Как верно», — и коснулся своего галстука-бабочки.
Все уставились на свою еду.
Тишина.
Как будто из комнаты высосали всю энергию. Джереми повернулся к Артуру за разъяснениями. Патологоанатом бросил на него долгий, испытующий взгляд в ответ. Грустный взгляд.
«Ну, тогда, — сказал Джереми, — возможно, следует сосредоточиться на добродетели».
Тишина затянулась. Давящая тишина.
Артур опустил голову и погрузил ложку в шербет.
16
Джереми не был уверен, когда это произошло — где-то во время подачи мясного блюда.
Три вида мяса, расположенные словно телесные драгоценности, вместе с тушеными корнеплодами, зеленой фасолью и поджаренным шпинатом, дополненные бархатистым бургундским вином.