Дождевые облака превратили равнину в тенистый лунный ландшафт.
Джереми припарковался и осмотрел здание. Когда-то элегантное, теперь обшарпанное и разделенное. Не сильно отличается от дома Анджелы.
Старик жил в меблированных комнатах. Он решил отдалиться от городских удовольствий и бог знает от чего еще.
Отдельно стоящий каретный сарай справа от главного здания был переоборудован в гараж на четыре машины. Четыре закрытые двери, но замков не видно. Джереми вышел, поднял левую дверь и обнаружил Nissan.
На следующем стойле стоял Ford Falcon, на третьем — пустой, а на последнем — черный Lincoln Town Car Артура.
Предыдущая помолвка. Старик рано ушел из Tumor Board и просто ушел домой.
Джереми поднялся по цементным ступеням большого дома, прочитал имена на обветренном латунном почтовом ящике.
А. Чесс — ученая степень не указана — жил в четвертом блоке.
Входная дверь была сделана из травленого стекла — напоминание о былой славе.
Джереми открыл его.
Вверх по лестнице и направо. В доме пахло кукурузой, простоквашей и стиральным порошком. Лестница была крутой, направляемой безупречно белыми деревянными перилами. Стены были фактурной штукатуркой, такой же белой, такой же чистой. Под ногами Джереми были выветренные сосновые доски под изношенным синим ковром. Старое дерево, но ни единого скрипа. Здание содержалось в порядке.
Дверь Артура была неопознана как таковая. Ладно, поехали.
Стук Джереми был встречен тишиной.
«Артур?» — позвал он. Никакого ответа. Более громкий стук заставил дверь блока напротив треснуть. Когда он повторил имя Артура и добавил свое собственное, трещина расширилась, и Джереми встретился взглядом с единственной темной радужкой.
«Привет», — сказал он. «Я доктор Кэрриер, и я ищу доктора Чесса».
Дверь открылась, и вошла невысокая, кругленькая, миловидная женщина в бледно-желтом домашнем платье. У нее были белые волосы и драматичные, рыжевато-коричневые брови. Кто-то еще из поколения Артура. Она держала в одной руке цветочную чашку и улыбалась ему. Ее глаза были темно-карими, настолько глубокими, насколько может быть карий, не переходя в черный. Большие серьги-кольца оттягивали мочки ее ушей.
Как старая гадалка.
«Профессор ждал тебя, дорогая?»
«Не совсем так», — сказал Джереми. «Я работаю в Центральной больнице, и мне нужно обсудить вопрос лечения».
«Чрезвычайная ситуация?»
«Не совсем, мэм. Но важный вопрос».
«Ох... и вы проделали весь этот путь сюда. Какая преданность — это такая прекрасная больница. Все мои дети родились там. Профессор Чесс тогда был молодым человеком. Высокий и красивый. У него были прекрасные манеры у постели больного». Она хихикнула. «Конечно, я тоже была молода. Он проделал превосходную работу».
«Профессор Чесс принимал у вас роды?»
«О, да. Я знаю, что он теперь патологоанатом, но в те дни он
делал все виды медицины. Какой замечательный человек. Я был так рад узнать, что мы будем соседями. Боюсь, его нет дома, дорогая.
«Есть идеи, куда он пошел?»
«О, он все время путешествует», — сказала женщина. «Сказать ему, что вы были, доктор...»
«Перевозчик. Так он точно путешествует?»
«О, да. Когда профессор Чесс путешествует, я забираю его почту, просматриваю его сообщения». Она улыбнулась, переложила чашку в левую руку и протянула правую. «Рамона Первейанс».
Джереми пересек лестничную площадку. Ее ладонь была мягкой, слегка влажной.
Пухлые пальцы не оказывали никакого давления.
Он сказал: «Он любит путешествовать».
Рамона Первейанс с энтузиазмом кивнула.
Джереми сказал: «Интересно, как долго его не будет на этот раз».
«Трудно сказать. Иногда это день, иногда неделя. Он присылает мне открытки».
"Откуда?"
«Везде. Пойдем, я тебе их покажу».
Джереми последовал за ней в компактную квартиру, освещенную задними окнами, из которых открывался вид на бесконечную траву. Луг, на самом деле, с едва заметным подъемом, устремляющимся к горизонту. Около дюжины воронов кружили, сливаясь с закопченным небом, только чтобы выскочить в трещины света, разделявшие грозовые облака. Эффект был поразительным — воздушная статика.
Рамона Первейанс сказала: «Они всегда там. Красивые вещи, несмотря на их репутацию».
«Что это за репутация?»
«Знаете, как в Библии? Ной послал ворона искать мира, но ворон потерпел неудачу. Это голубь принес оливковую ветвь. Тем не менее, я считаю их прекрасными созданиями. Хотя и не миролюбивыми. Иногда у нас появляются кардиналы, прекрасные красные создания. Вороны их отпугивают».
Она поставила чашку на низкий стеклянный журнальный столик, вразвалку подошла к кленовому комоду, открыла верхний ящик и сказала: «Я почти уверена, что положила их сюда».