«То, о чем вы говорите, — сказал он, — это аутоиммунное заболевание души».
Анджела уставилась на него.
«Что это?» — сказал он.
«То, что вы только что сказали — аутоиммунное расстройство души. Как вы это формулируете. Хотелось бы, чтобы вы больше говорили. Мне нравится вас слушать».
Он ничего не сказал.
Она крепко сжала его руку. «Я имею в виду это. Я никогда не могла бы сказать это таким образом».
«„Психический вирус“ довольно хорош».
«Нет», — сказала она, «слова — это не мое. Всю школу я была отличницей по математике и естествознанию, но дайте мне сочинение из трех абзацев, и я потеряюсь». Ее глаза выглядели лихорадочно. На верхней губе выступил легкий пот.
«Ты в порядке?» — спросил он.
«Устал, вот и все. Держу пари, что сочинения давались тебе легко».
Он рассмеялся. «Тебе следует знать».
Он рассказал ей о своих трудностях при написании книги.
«Ты сделаешь это», — сказала она. «Тебя отвлекли».
«Чем?»
"Кому ты рассказываешь."
Он снова рассмеялся и съел остаток булочки.
«Джереми, ты владеешь словами, а не они тобой».
«Слова — это все, что у меня есть, Энг. У тебя есть наука, которая тебя поддержит.
Для меня это то, что я говорю и когда я говорю. Точка. В корне это примитивное поле...»
Она приложила прохладный палец к его губам, и он почувствовал запах бетадина и французского мыла.
«В следующий раз, когда мы будем вместе, — сказала она, — расскажи мне больше о себе».
27
В следующий раз это было два дня спустя, в квартире Анджелы. Она была не по вызову, работая всего пятнадцать часов в день. Каким-то образом нашла время приготовить запеканку из говядины с фасолью и салат из молодой зелени. Они ели на подержанном диване, слушая музыку. Ее вкус был роком, который был на десять лет современнее Джереми.
Впервые он остался ночевать.
Он говорил. Не о себе, об Анджеле. Говорил ей, что она прекрасна, давал ей знать, что она заставляет его чувствовать. Она не сводила с него глаз, пока удовольствие не заставило ее закрыть глаза. После того, как они вымыли и вытерли посуду, они вернулись на диван и сплелись. Она вцепилась в него когтями, обвилась вокруг него, как краб, поглощающий свой обед, и после того, как все закончилось, они поплелись к ее кровати и проспали до рассвета.
Он отвез ее в больницу и высадил у лифта.
Купив газету в сувенирном магазине, он схватил кофе из торгового автомата и принес кофеин и трагедии дня в свой офис.
Он лениво листал страницы, все то же самое. Затем предмет в конце секции метро заставил его затаить дыхание.
Вчера вечером была убита женщина, к востоку от Айрон-Маунт, недалеко от того места, где растерзали Тайрин Мазурски. Неизвестная женщина. Ее тело было брошено на открытом месте, на песчаной косе к северу от гавани под названием Согатак-Фирг.
Джереми знал это место, четверть мили песчаного кремнезема в форме бумеранга, окруженного с трех сторон соснами и елями и усеянного случайными шаткими столами для пикника. Там нечего было делать, кроме как пинать песок и выходить в гальку, плещущуюся воду, которая казалась чище, чем была на самом деле. Иногда из бухты доносилась вонь. В дружелюбные месяцы можно было увидеть бедные семьи, устраивающие пикники на косе.
Когда небо превратилось в чугун, никто не пришел. Заброшенное место.
Ночью там будет призрачно.
В статье не приводится никаких дополнительных подробностей и не делается никаких попыток связать убийство с Тайрином Мазурски.
Хампти-Дампти на пляже?
Джереми боролся с желанием позвонить Дорешу. Он отложил газету и взялся за почти законченный первый черновик своей главы. Пора заслужить похвалу Анджелы. Он подумал о нескольких дополнительных исследовательских предположениях, которые хотел добавить.
В итоге глава получилась почти в два раза длиннее, чем он предполагал.
Он знал больше, чем думал.
Ничего не знал о женщине на мысе Согатак.
Он сказал: «К черту все это», и писал все утро.
На следующий день, как раз когда он собирался уходить на обед, ему позвонил из Англии детектив-инспектор Майкл Шрив.
Сколько там времени — 9 вечера Шрив звучал бодро. Звучало моложе, чем Найджел Лэнгдон, и более уравновешенно. Чистый голос, образованная дикция. Он сердечно ответил на приветствие Джереми.
«И вам доброго дня, доктор».
«Спасибо, что перезвонили, инспектор».
«Ни в коем случае, сэр. Мне звонит врач из Америки, любопытство берет надо мной верх. Почему бы вам не рассказать мне, что у вас на уме?»
Джереми рассказал ему ту же историю, что и Лэнгдону.
Шрив сказал: «Профессор Артур Чесс».
«Ты его знаешь?»
«Нет, но, возможно, мне следует — он что-то вроде вашего местного Шерлока Холмса?»