В тот день, когда пришли хирурги, он пытался писать, но их смех его спас. Он открыл дверь и увидел пятерых щеголеватых мужчин и соответствующую женщину, которые держали в руках рулетки и хмыкали . Месяц спустя психиатрию приказали переехать в меньший номер. Номеров, чтобы разместить все отделение, не было. Кризис пространства разрешился, когда умер восьмидесятилетний заслуженный аналитик, и Джереми вызвался уйти в другое место. Это было вскоре после Джослин , и изоляция была желанной.
Джереми никогда не жалел о своем решении. Он мог приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, а Psychiatry была верна своей ежедневной почте. Вонь химической лаборатории, пронизывающая здание, была в порядке.
«Хорошо», — сказал Артур. «Очень мило».
«Что такое?»
«Одиночество». Старик покраснел. «Которое я нарушил».
«Что случилось, Артур?»
«Я думал об этом напитке. Тот, который мы обсуждали в магазине Ренфрю».
«Да», — сказал Джереми. «Конечно».
Артур засунул руку под полы пальто и вытащил выпуклые карманные часы из белого золота. «Уже около шести. Сейчас самое время?»
Отказать старику сейчас было бы просто грубо. И просто отсрочить неизбежное.
С другой стороны, Джереми не помешал бы напиток.
Он сказал: «Конечно, Артур. Назови место».
Место было баром Excelsior, отеля в центре города. Джереми много раз проходил мимо здания — массивная серая груда гранита с горгульями, в которой было слишком много комнат, чтобы когда-либо их заполнить, — но никогда не был внутри.
Он припарковался во влажном подземном паркинге, поднялся на лифте на уровень улицы и пересек пещеристый вестибюль в стиле боз-ар. Место давно уже пережило свой расцвет, как и большая часть центра города. Безутешные мужчины, работающие на комиссию, сидели в потертых, плюшевых креслах, курили и ждали, что что-то произойдет. По комнате ходили несколько женщин с чрезмерно развитыми икрами; может, проститутки, может, просто женщины, путешествующие в одиночку.
Бар был без окон, полированный фистула красного дерева, которая полагалась на слабые лампочки и высокие зеркала для жизни. Джереми и Артур имели
взяли разные машины, потому что каждый планировал отправиться домой после тет-а-тет. Джереми ехал быстро, но Артур добрался туда первым.
Патологоанатом выглядел элегантно и непринужденно, сидя в угловой кабинке.
Подошедший к ним официант был дородным, воинственно настроенным и старше Артура, и Джереми почувствовал, что тот знает патологоанатома.
У него не было оснований для такого предположения — мужчина не произнес ничего знакомого и даже не бросил на него многозначительного взгляда, — но Джереми не мог отделаться от ощущения, что это любимое место Артура.
Однако когда Артур сделал заказ, не было никаких «Как обычно, Ганс».
Напротив, патологоанатом четко изложил свои мысли, тщательно уточнив: «Мартини Boodles», чистый, две жемчужные луковицы».
Официант повернулся к Джереми. «Сэр?»
«Односолодовый виски со льдом».
«Какая-то конкретная марка, сэр?»
«Макаллан».
«Очень хорошо, сэр».
Уходя, Артур сказал: « Очень хорошо».
Напитки принесли с ошеломляющей быстротой, избавив от мучительных пустых разговоров.
Артур смаковал свой мартини, не проявляя ни малейшего желания делать что-либо, кроме как пить.
«Итак», сказал Джереми.
Артур сунул жемчужную луковицу с зубочистки в губы, оставил слизистую сферу там на несколько мгновений. Прожевал. Проглотил. «Я хотел спросить, не мог бы ты мне кое-что прояснить, Джереми».
«Что это, Артур?»
«Ваши взгляды — взгляды психологии на насилие. А именно, генезис очень, очень плохого поведения».
«Психология не монолитна», — сказал Джереми.
«Да, да, конечно. Но наверняка должен быть какой-то массив данных — я сокращу. Что вы думаете по этому вопросу?»
Джереми отпил виски, позволяя легкому огню задержаться на языке.
«Вы спрашиваете меня об этом, потому что...»
«Этот вопрос меня интригует», — сказал Артур. «В течение многих лет я ежедневно имел дело с последствиями смерти. Провел большую часть своей взрослой жизни с тем, что остается, когда душа улетает. Для меня задача больше не в том, чтобы свести тела, которые я препарирую, к их биохимическим компонентам. И не в том, чтобы установить причину смерти. Если копать достаточно долго, то можно что-то получить. Нет, задача в том, чтобы понять более масштабные проблемы».