Я сделал пару шагов в его сторону так, чтобы и видеть, на что он будет показывать, но не подходил слишком близко. Долбаная голограмма нахально улыбнулась, повернувшись ко мне, и даже не взглянула на экран:
— Как ты думаешь, что это?
На экране почти во всю стену появилось изображение двух планет. Они как две капли воды были похожи друг на друга. Внизу под каждой стояла подпись: Лэвир-орбис и Нэвир-орбис. Я молча смотрел на изображение, начиная догадываться, к чему он клонит, но, не собираясь облегчать задачу, просто вызывающе смотрел.
— Окей! Я понял, – произнес он, взмахнув рукой, – мы не с того начали. Давай заново. Меня зовут Алекс Меджик три тысячи семьдесят Про. Искусственный интеллект города Неос, созданный ещё до появления Великого разлома.
Он произнес это буднично, словно с тех пор прошло всего пару лет:
— Я бы пожал тебе руку, – протянула свою ладонь программа, – но ты же сам понимаешь… Да, кстати! – смутившись, мужчина вышел на середину комнаты.
Рядом с его ногами часть пола поднялась, формируя собой кухонный островок. Из скрытой ниши выехала кофемашина. Также на столе появились две чайные пары и витиеватая вазочка с ароматным печеньем.
— Из меня не очень гостеприимный хозяин, – почесав затылок, произнес Алекс Меджик, – не поможешь? – попросил он, показывая на чашку и кофемашину.
Я поставил чашку в указанное место.
— Латте? Капучино? Или просто чёрный? – в ожидании спросил он.
— Чёрный, – ответил я, заметив удобное кресло, появившееся рядом с кухонным островком.
Кофемашина послушно загудела, наливая в белоснежную чашку густой ароматный напиток. Малой уже стоял возле меня, жалобно виляя рыжим хвостом. Просящий взгляд гримби в надежде рассматривал вазу с печеньем.
Как только кофе был готов, я взял чашку и, не дожидаясь приглашения, удобно устроился в кресле, блаженно вытягивая уставшие ноги. Вазочка с печеньем перекочевала на пол к Малому.
Алекс сел рядом со мной на своё голографическое кресло, положив ногу на ногу:
— Так вот, Бэливер.
— Бэл.
— Что, прости? – переспросил Алекс.
— Просто Бэл, – сказал я, отхлёбывая черную жидкость.
Горячий напиток приятной волной прокатился по пищеводу. Сколько лет я не пил кофе! Кажется, последний раз был лет пятнадцать назад в Лочлэнде. Артон любил по утрам пить кофе и есть свежие булки, намазанные маслом. В моём мире это был очень дорогой напиток, доступный только аристократам.
— Хорошо, пусть будет Бэл, – согласилась голограмма, снова поворачивая голову в сторону экрана.– Так, что ты видишь, Бэл?
Я ещё раз глянул на изображение двух миров идентичных друг другу.
— О чем ты хочешь поговорить? – глядя на Алекса, спросил я, – О теории струн? Об Эйнштейне? О квантовой механике? Всё, что было мне доступно, это теории, которые невозможно подтвердить фактами. Однако то, что я родился в Лэвир-орбис, а сейчас нахожусь здесь, значит, что-то оказалось верным.
— Я понял тебя, – возбужденно произнесла программа и, встав с кресла, зашагала по комнате.
Поведение Алекса почему-то никак не увязывалось в моей голове. Программа, даже если она и совершенная, никак не могла испытывать столько эмоций, и тем более менять своё поведение в зависимости от реакции собеседника.
Однако Алекс вел себя совершенно как человек. Он остановился возле экрана, внимательно разглядывая планеты, а потом, развернувшись ко мне, возбужденно заговорил:
— Ты прав! Это всё теории, которые так и не смогли доказать. Однако ещё Эйнштейн говорил: «Существует загадка о параллельных мирах, которая связана с наличием пятого измерения, помимо временного и трех пространственных. Открытие этого измерения позволит людям путешествовать между различными реальностями».
— Но, насколько я знаю, время перестали считать измерением. Оно не стабильно, имеет свойство ускоряться и замедляться в зависимости от волнения во вселенной, – возразил я Алексу. – Опять же, после того как были доказаны кротовые норы, время потеряло свою линейность.
— Совершенно верно! Гравитация! Вот основополагающая понятия времени. За пределами гравитации время перестает быть линейным. Древние совершили множество открытий, которые текущее поколение теперь считает чудом, – мне показалось или голограмма действительно поддалась ностальгии?
Алекс замолчал. Изображение на экране не менялось. Допивая свой кофе, я немного даже загрустил. Может, все-таки попросить вторую кружку? Вторя моим мыслям, Алекс спросил: