Ночью поднялся так высоко, как сумел. Ничего странного не высмотрел, но могли помешать облака, их было довольно много. Надо подождать, пока не станет совсем ясно.
19 О. 1403
Вечером Зир заметил костёр далеко на севере, на равнинах. Я не думаю, что ему показалось, но что это может значить?
20 О. 1403
Лес горит. Высоко в горах, гораздо выше, чем мы сейчас, и не на этом хребте, но мы всё равно чувствуем. Такое вообще бывает весной-то? Всё это странно, и я беспокоюсь.
С другой стороны, можно найти в пожаре что-то хорошее, если постараться. Например, не придётся больше ломать голову, где взять сажу для чернил, не разжигая огня самому. И падали будет много съедобной, если подойти к пепелищу пораньше.
21 О. 1403
Пожаров уже несколько. Они далеко, но нам всё равно приходится уходить, чтобы не оказаться поблизости от такого количества огня. Вот это уже не случайность. Каменные?
22 О. 1403
Сегодня в небе я видел дым. И двух драконов. Не могу поверить, но они действительно делают это — гонят нас при помощи огня. Они знают, что мы не решимся приблизиться к горящему участку, а если решимся, то это будет концом. Представить только, сколько леса им пришлось (строчка обрывается, дёрнувшаяся рука оставила несколько размазанных клякс)
23 О. 1403
Нам нельзя двигаться туда, куда хотят Каменные, но куда ещё? У Зира опять светятся глаза, он прожёг перчатки насквозь — как он в таком состоянии хоть на несколько километров подойдёт к пожару? (Следующие три записи выведены нетвёрдой, не всегда послушной рукой. На них много клякс и помарок)
24 О. 1403
Воздух пропах дымом. Оранжевые тёплые отблески пропадают, если на них посмотреть, но сразу же появляются вновь, как только перестаёшь обращать внимание. Я не уверен, но кажется, что мы несколько дней уже не ели. Не до того.
25 О. 1403
Мы летим ночью и идём днём. Ноги болят, крылья болят, но только если об этом думать. Я забыл, когда мы спали. Нельзя увидеть, как смыкается кольцо, зато можно почувствовать жар, касающийся затылка. Иногда он хлопает меня по плечу, как это сделал бы Зир, и говорит, что всё будет хорошо. Я не слушаю. Мы бежим от Огня. Бежим туда, где нас уже ждут.
26 О. 1403
Я не хочу умирать.
(Последняя запись сделана не пером и чернилами. Она выжжена на относительно тонком листе с, казалось бы, невозможной аккуратностью — так, что верхние слои бумаги лишь потемнели от воздействия температуры именно там, где надо, чтобы сформировать ровные разборчивые буквы. Почерк тот же, что и во всём остальном дневнике, только более изящный, непринуждённый, словно так писать действительно удобнее)
29 месяца Огня, 1403 п.п.
Принято утверждать, что магия влияет на содержание через форму или, что встречается куда реже, наоборот. Разбираясь, как мне казалось, в таких вещах, я считал, что поддержание прежней формы, позволит сохранить прежнее содержание. Потому я вёл дневник, ел, спал, говорил с братом и тому подобное. Это были правильные действия (мы, в конце концов, всегда будем формировать себя своими привычками), но по неправильным причинам. Не пойми я этого вовремя, не писал бы сейчас эти строчки.
Цель была не в том, чтобы не стать Огнём, а в том, чтобы остаться Риком. Когда я стоял над телом брата, последний в своём роде, я горел, но мне всё равно было больно, страшно, я хотел жить, и я хотел отомстить. Я больше не мог быть драконом, никакой силы воли не хватило бы для этого, так что стал стихией. Огнём. И остался Риком, потому что понял — это возможно. Противоречие между личностью и силой оказалось надуманным. Разделение между формой и содержанием оказалось надуманным, в итоге, любая вещь со всеми её свойствами просто есть.
Каждый день в последние два месяца я становился чуть больше Огнём, а Огонь — чуть больше мною. Постепенно, шаг за шагом, изменяя и изменяясь. Это, конечно, сыграло свою роль, ведь у других не оставалось времени, чтобы привыкнуть, но не думаю, что привычка помогла бы без понимания. Ну, и без желания выжить, чего точно нельзя сделать, не сохранив личность.