Кто-то может сказать, что Рик из рода Рубиновой Крови погиб рядом со своим братом, в костре, на котором (слишком быстро) сгорел ещё добрый десяток Каменных, а стихия просто скопировала его «я». Может быть, но какое это имеет значение, если я всё ещё помню то же, что помнил всегда? Если мне всё ещё больно при мысли о том, как Зир лежал безвольной изломанной куклой и пялился в небо, о падении Тонк-Ириты и даже Тонк-Арат, то какая разница?
Рик всё ещё жив, я всё ещё жив. И я ухожу. Мир шатается вокруг меня, трещит под пальцами; он не приспособлен к существованию стихии с самосознанием и свободой воли. Увы, это значит, что проклятие Тина никогда не сбудется. Жаль… но я не готов ради него жертвовать жизнью, чудом вырванной из жадной пасти судьбы.
Где-то там, за гранью, есть и другие пути. Я хочу их увидеть.
(Оставшиеся листы заполнены такими же старательными любительскими рисунками, как на первой странице. Некоторые изображают диковинных существ, не всегда ясно, разумных или нет; другие — предметы или пейзажи. На последнем рисунке расправляет крылья пылающая хищная птица. Под ней декоративным шрифтом выведено: «Сгорая, возрождаемся», а надпись в уголке, украшенная бездумными завитушками, гласит: «Санг. Предложили работу. Завтра, 9.00»)
Конец