Они застыли в дверном проёме, разглядывая тело.
— Примерное время смерти? — спросил Кнутас.
— Думаю, недельку пролежал, может, поменьше. Труп начал разлагаться совсем недавно, благодаря тому, что тут довольно прохладно. Ещё денёк, и завоняло бы уже и на лестнице. — Сульман откинул волосы со лба и, вздохнув, сказал: — Надо работать. Пока туда входить нельзя, вам придётся подождать.
— Долго?
— Несколько часов. В идеале — до завтра. У нас тут куча работы. А ещё же есть его квартира.
— Ладно.
Кнутас оглядел тесную комнатушку. Пространство использовано оптимально. Пластмассовые ёмкости, вёдра с химикатами, ножницы, бельевые прищепки, стопки фотографий, ящики и коробки. В углу — копировальный аппарат.
Одно из вёдер перевернулось, и химикаты смешались с кровью.
Они вышли на улицу, и Кнутас сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие свежим вечерним воздухом. Воскресный вечер, восемнадцатое ноября, четверть девятого. Небо потемнело, и дождь вскоре превратился в мокрый снег.
Понедельник, 19 ноября
Следующим утром следственная группа собралась в здании Управления полиции на Норра Хансегатан. Там недавно сделали дорогой ремонт, и криминальный отдел перевели в новые помещения. Они расположились в светлом конференц-зале с высокими потолками, который был вдвое просторнее старого.
Интерьер в минималистском скандинавском стиле — серые и белые тона, мебель из берёзы. Посредине комнаты длинный широкий стол, с каждой стороны по десять стульев. На одной из торцевых стен большой уайтборд и проектор. Специфический запах новой мебели и свежей краски.
В широкие окна виднелись улица, парковка перед супермаркетом «Обс» и восточная сторона крепостной стены, а за ней море. Окна на противоположной стене выходили в коридор, поэтому, сидя в зале, можно было видеть, кто проходит мимо. Для создания более изолированной обстановки служили белые занавески.
Кнутас, против обыкновения, опаздывал на совещание. Когда он наконец вошёл в комнату, держа в одной руке стаканчик с кофе, а в другой — папку с бумагами, его встретил гул голосов. Часы показывали начало девятого, поэтому все уже собрались. Он снял пиджак, повесил на спинку стула, как всегда, сел во главе стола и отхлебнул кофе, только что купленного в автомате. Оглядел оживлённо болтавших коллег.
Справа сидела Карин Якобсон: тёмноволосая и кареглазая женщина тридцати семи лет, маленького роста. В профессиональном отношении она отличалась упрямством и смелостью и могла вцепиться в дело, как охотничья собака в добычу. Карин считали открытой и общительной, но комиссар мало что знал о её личной жизни, хоть они и проработали плечом к плечу пятнадцать лет. Живёт одна, детей нет. Есть ли у неё мужчина, Кнутасу тоже было неизвестно.
Он был лишён её общества всю осень и за это время успел ужасно соскучиться. После происшедшей летом серии убийств Карин обвинили в превышении служебных полномочий. Дело вскоре закрыли, но вся эта история далась ей очень тяжело. Её отстранили от должности на время расследования, а когда всё закончилось, она сразу ушла в отпуск. Комиссар понятия не имел, чем она занималась всё это время.
Карин тихо беседовала о чём-то с инспектором криминальной полиции Томасом Витбергом. С виду Томас больше напоминал сёрфера, чем полицейского: светлые локоны, мускулистое тело. Двадцатисемилетний парень, душа компании, постоянно меняет девушек, но работу свою выполняет безупречно. Врождённые способности находить подход к людям и завязывать новые знакомства играли ему на руку — лучшего кандидата для проведения допросов не найти.
Напротив Витберга сидел Ларс Норби, его полная противоположность. Высокий, тёмноволосый, обстоятельный, если не сказать педантичный. Иногда он выводил Кнутаса из себя своей придирчивостью и склонностью всё усложнять. Они давно работали вместе и успели до мелочей изучить привычки друг друга. Кнутас и Норби одновременно начали работать в уголовном розыске, когда-то они были напарниками и вместе патрулировали улицы. Сейчас обоим было около пятидесяти, и они одинаково хорошо знали и друг друга, и состояние преступности на Готланде.
Инспектор Норби также занимал должности пресс-атташе полиции и заместителя начальника криминального отдела. Надо сказать, иногда это слегка раздражало Кнутаса.
Криминалист следственной группы Эрик Сульман — темпераментный, эмоциональный, работает с энтузиазмом, при этом отличается поразительной дотошностью.
В зале также присутствовал главный прокурор прокуратуры Готланда, Биргер Смиттенберг. Прокурор был родом из Стокгольма, но давным-давно женился на уроженке Готланда и переехал сюда жить. Кнутас высоко ценил его профессионализм и ответственное отношение к своим обязанностям.
Откашлявшись, Кнутас заговорил:
— Жертву зовут Хенри Дальстрём, тысяча девятьсот сорок третьего года рождения. Вчера вечером, в начале седьмого, найден мёртвым в подвальном помещении собственного дома, которое использовал в качестве фотолаборатории. Если вы ещё не в курсе — это тот самый алкаш, в прошлом фотограф. Он часто ошивался у галереи «Эстерсентрум», у него на шее всегда висела фотокамера.
За столом воцарилась абсолютная тишина, собравшиеся внимательно слушали комиссара.
— Дальстрём получил тяжёлые черепные травмы в области затылка. Нет никаких сомнений в том, что мы имеем дело с убийством. Тело сегодня доставят в Сольну для судебно-медицинской экспертизы.
— Вы нашли орудие убийства? — спросил Ларс Норби.
— Пока нет. Мы обыскали фотолабораторию и квартиру убитого. Ограждение установлено только там, ставить его ещё где-то бессмысленно — тело пролежало неделю, бог знает сколько людей прошло по лестнице за это время. Дальстрём жил в угловой квартире на первом этаже. Прямо под окнами — дорога к супермаркету «Терра Нова». Мы тщательно прочёсываем весь район. Сложно работать, потому что теперь рано темнеет, но утром поиски возобновились, как только рассвело. То есть совсем недавно, — объяснил комиссар, взглянув на часы.
— Кто вызвал полицию? — поинтересовался прокурор.
— Тело нашёл один из консьержей дома. Всего их четверо. Уве Андерсон живёт в подъезде напротив. По его словам, вчера, около шести часов вечера, к нему позвонил мужчина, назвавшийся близким другом убитого. Мужчина сообщил, что не видел Дальстрёма уже несколько дней, и поинтересовался, где он. Они обнаружили тело в подвале, но, когда консьерж поднялся к себе, чтобы вызвать полицию, «друг» взял и смылся.
— Странно, что он смылся. Возможно, он и есть убийца? — предположил Витберг.
— Зачем ему тогда идти к консьержу? — возразил Норби.
— Возможно, он забыл что-то важное в квартире Дальстрёма и хотел попасть туда, но на взлом не решился, — предположила Карин.
— Ну, не исключено, хотя маловероятно. Зачем ему ждать целую неделю? Ведь тело могли обнаружить в любую минуту, — продолжал спорить Норби.
Кнутас нахмурился и заговорил:
— Как вариант, он мог сбежать, потому что испугался, что подозрение падёт на него. Возможно, он участвовал в той самой пьянке, которая, несомненно, имела место в квартире. В любом случае мы должны как можно скорее разыскать его.
— Приметы? — спросил Витберг.
Кнутас порылся в бумагах и прочитал:
— Мужчина среднего возраста, около пятидесяти, по словам консьержа. Высокий, плотного телосложения. Тёмные волосы, усы, собранные в хвост длинные волосы. Тёмный свитер, тёмные брюки. На обувь внимания он не обратил. Похоже на Бенгта Юнсона. Единственный из местных алкашей, кто подходит по описанию.
— Да точно, это Бенни. Они же друзья не разлей вода! — воскликнул Витберг.
Кнутас повернулся к криминалисту:
— Эрик, сообщишь технические подробности?
Сульман кивнул и заговорил:
— Мы обыскали квартиру и фотолабораторию, но работы ещё предостаточно. Начнём с жертвы и нанесённых телесных повреждений, вот фотографии. Готовьтесь, зрелище не из приятных.
Сульман погасил свет, нашёл фотографии в компьютере и вывел их на экран проектора в противоположном конце зала: