- Праааааальна! Никто и не вспомнит об тебе! Да кому ты нужна такая? Обрадовалась она – иголки в волосы превратились. Да кому от этого польза-то? Тоже мне Волшебница нашлась! Ишь чего удумала – Радость людям принести! Да кому она нужна Радость эта твоя?!
Ежка вдруг разозлилась, сжала кулачки и широко открыв глаза в темноту, сказала:
- Врешь, Лихо Одноглазое! Радость всегда нужна! Ребенок рождается, плачет, а люди вокруг улыбаются – Радость это! Он растет, на ножки встать пытается, падает, а мама его целует – Радость, что малыш ходить учится! - Ага! А потом в школу идет, двойку получит и ремня дома отхватит! Вот уж Радость, так Радость!
И Лихо уже во всех углах захохотало, захлюпало, в ладоши захлопало. Страшно стало ЕЖке, по спине мурашки побежали, слезы в глазах закипели, обхватила она голову руками, чтобы смех этот жуткий не слышать. А Лихо не унимается, еще больше старается, издевается. И закричала тогда ЕЖка в отчаянии:
- Не боюсь тебя, Лихо Одноглазое! Врешь ты все! Врешь, врешь, врешь!!! Не верю я тебе! Есть в Жизни и Радость, и Счастье, и Любовь!
- Есть, есть! Да только не про твою честь, - гоготало в ответ.
- Врешь ты все, врешь! Не верю я тебе, не верю! И никогда не поверю!
Замолчало Лихо вдруг. Тихо стало. ЕЖка замерла и осторожно открыла глаза. И вдруг ее словно ледяным дыханием обдало:
- А вот это мы еще посмотрим! Я ведь никуда не тороплюсь, милая…
Прошел день, за ним второй, а там и третий. Каждое утро Ежка сползала с печи, с трудом натягивала рваную шубейку и брела в город в поисках работы. А след в след ей шло Лихо Одноглазое. Люди его не видели, да и Ежка собственно тоже. Только чувствовала его ледяное дыхание, да ехидный шепоток: «Да кому ты нужна? Кому?! Да ты вообще не от мира сего! Покорись, девка, смирись! Отдай мне душу свою – все равно тебе теперича от меня никуда не деться!»
Плохо было Ежке, горько. Даже голод и холод были ничто по сравнению с болью утраченных надежд. Иногда она даже начинала думать: «А может и вправду я зря Добромолодца послушалась, да от иголок избавилась? Какой-никакой хлеб был…» Но каждый раз, поймав себя на этих думках, с ужасом гнала их прочь. То Лихо на тихих кошачьих лапах подбирается! Змеей, ужиком пытается в душеньку влезть.
И вот однажды, в очередной раз, возвращаясь после напрасных поисков, домой, Ежка устало присела на обочине дороги. Ее взгляд бесцельно блуждал по опушке, пока не наткнулся на высокую, красивую ель.
- Скоро Рождество, - устало подумалось девочке.
- И чего? Тебе-то какая разница? Тебя никто не ждет! – вновь завело свою волынку Лихо.
Ежка было, по привычке, хотела ответить ему, но почему-то вдруг ей надоело это делать. Она даже замерла от этого странного чувства – ей стало все равно ЧТО говорит Лихо. И в эту самую секунду девочка поняла, что с Ним что-то происходит. Оно как-будто… тоже замерло! Девочка улыбнулась. Лихо недовольно заворочалось за спиной:
- Эй, ты чего? Ты чего удумала?
Ежка еще шире улыбнулась.
Лихо злобно засвистело:
- Тебя никто не любит! Ты – белая ворона! Тебя никто не ждет!
Девочка начала тихонечко хихикать. И чем больше бесновалось Лихо, тем громче становился смех Ежки. Она упала на спину, раскинула руки и глядя в голубое-голубое небо громко смеялась и неведомая сила наполняла все ее существо. Лихо завопило:
- Ты чего веселишься?! Тебе чего все равно?! Ты - дура?!
И Ежка сквозь смех ответила ему:
- Еще какая!
А когда девочка перестала смеяться, то вдруг поняла, что осталась одна. Лихо куда-то исчезло. Она сначала боялась поверить этому. Все сидела и прислушивалась: а ну оно опять гадость какую замыслило и до поры прячется? Только на улице не май месяц был, и вот уже Ежка вприпрыжку побежала к своей хатке, на ходу выстукивая частую дробь зубами.
Добежав до родного пристанища, она рванула дверь, отметив про себя, что действительно дура – дверь на щеколду даже не закрыла.
Из открытой двери на Ежку пахнуло забытым теплом и запахом блинов. Ежка в изумлении замерла на пороге.
- Ну, здравствуй, хозяюшко! Ты уж прости меня, я тут маненько у тебя похозяйничал, а то уж больно холодно было – вся изба промерзла. Думал околею, тебя дожидаючись! А чтоб без дела не сидеть, блинков вот сварганил. Ты поди есть с дороги хошь?
- Ага, - только и смогла сказать Ежка.
И уже через пять минут Добромолодец, подперев щеку рукой, с улыбкой слушал про мытарства Ежки, уплетающей блины за обе щеки.
- Ой! А ты? Я ведь все съела, - виновато остановилась Ежка.
- Да будет тебе! Я сыт. Да и все это мои тебе гостинцы. Чай, не часто видимся, сестренка.