— Значит, ты приехала наобум, — помешивал ложечкой в чашке Тоша. — А родители знают, где находится их ребенок?
— Отца у меня нет, — сказала Марина. — А мать…
— Я так больше не могу! — Марина вытащила из шкафа чемодан и, раскрыв его, положила на стол. — Я уеду.
— Куда? — раздраженно спросила мать. — На что, дура?!
— Есть! — бросила Марина, укладывая на дно чемодана свои нехитрые пожитки.
— У тебя есть деньги? — удивилась мать. — Где?
— А что? Дать тебе на гуляночку?
— Дура. Боже мой, какая дура! — заголосила мать. — Куда тебя несет? До первого мужика?
— А не твое дело! — отрезала Марина.
— А я-то думала, ты будешь другой, счастливой, — вздохнула мать и, обхватив руками голову, заплакала. — Девочка моя, девочка…
— Мне надо уехать, мама, — сказала Марина, — хотя бы на время.
— Куда?!
— В Москву, — ответила Марина. — Я купила билет.
— А мать… она знает.
Тоша покрутил головой.
— Я привык верить детям. Заночуешь у меня. А там что-нибудь придумаем.
Он встал, сгреб в одну кучу тарелки и чашки и положил их в раковину. Пояснил:
— Нерационально заниматься ими поодиночке. Я жду, когда соберется достаточное количество.
— Спасибо, — легко поднялась со стула Марина. — Пожалуй, я пойду.
— Ну, знаешь, — возмутился Тоша. — Это уже неприлично. Пойдем покажу тебе апартаменты.
«А что делать? — подумала Марина. — Пойдем».
«Апартаменты» представляли собой две смежные комнаты, заставленные тумбочками, шкафами, книжными полками, стульями. Все это покоилось под солидным слоем пыли, словно хозяева квартиры находились уже около года в зарубежной командировке. Марину поразило, что на стенах висели большие овальные зеркала, отражавшие буквально каждый уголок комнаты.
— Какая странная кровать, — сказала Марина, — без спинок и такая широкая…
— Это тахта — объяснил Тоша, — зато в другой комнате у меня настоящая, железная. Со свалки притащил.
Марина провела ладонью по книжному шкафу и чихнула от взметнувшейся в воздух пыли.
— У вас здесь когда-нибудь убирают? — скептически поинтересовалась она.
Тоша виновато развел руками.
— С вами все ясно, — констатировала Марина. — А как же Муратов?
— Муратов абсолютно безалаберное создание.
— Тем более, — вздохнула Марина. — Где у вас ведро и тряпки?
— А знаешь, ребенок, — сказал Тоша, когда пол был вымыт и последний стул очищен от пыли, — что-то в этом есть. Некий запах свежести.
— Он будет каждый день, — отметила Марина, — если не лениться.
— Не то. Ты не представляешь, как для меня это важно…
Он прошелся по комнате легкой, танцующей походкой.
— Само ощущение…
«Странный тип, — подумала Марина, — но на чокнутого не похож».
И тут она поняла, какое несоответствие мучило ее все время, пока она возилась с уборкой. В квартире не было телевизора! Марина тут же вознамерилась спросить об этом, но зазвонила крайняя дверца серванта. Тоша открыл дверцу и вынул из нее телефонную трубку.
— Да! — сказал он. — Хорошо. Несомненно буду.
И трубка снова спряталась в сервант.
— У вас телефон в серванте? — удивилась Марина.
— Конечно. По крайней мере я знаю, где он находится. А то раньше приходилось искать по всей комнате.
— А телевизор у вас тоже спрятан? — спросила Марина.
— Знаешь, — полез правой рукой в свою шевелюру Тоша, и его пальцы заблудились в густых кучерявых джунглях, — с телевизором пришлось расстаться. Мне предложили полное собрание Диккенса… Да и Муратов телевизора не воспринимает.
— Странные люди! — сказала Марина. — Моя мать может продать последнюю книгу, но телевизор — это свято!
— А у нас даже программы телевизионной нет, — грустно сообщил Тоша.
— И вообще, вы очень запущенные, — подытожила Марина и зевнула.
— Ребенок, а ведь тебе пора спать, — догадался Тоша. Он убрал с тахты связку книг и, вытащив из-под стола огромный синий баул, достал из него подушку, простыню и покрывало.
— У тебя есть во что переодеться?
— Да, — Марина потянулась к своему чемодану.
— Отлично.
Тоша еще немного помедлил, потоптался и направился к двери.
— Я буду спать в той комнате. У нас внутренние двери не имеют замков… А впрочем, какое это имеет значение?
Он тряхнул головой и закрыл дверь.
У Марины была хорошая пижама. Правда, она была мужской и, как говорится, на вырост, но в ней было тепло и уютно. Марина свернулась калачиком на тахте.