Водопроводчик как-то странно сморгнул, и Фредерик понял, что ждали именно его. Мадам Тесье знала, что лекции у него возобновятся третьего января, то есть завтра. Значит, раз он не вернулся ни в один из дней каникул, то сегодня приехал бы обязательно.
– Поезд задержался, – сказал он. В других объяснениях и новых благодарностях нужды не было, обоим это стало бы только в тягость. Тесье кивнул. Профессор Декарт дал ему несколько франков и пожелал спокойной ночи.
В квартире было очень тихо и чисто. Фредерик боялся, что сегодня одиночество и аскетическая обстановка будут действовать ему на нервы, но оказалось наоборот. Он умылся с дороги, переоделся и стал раскладывать вещи по местам. Когда последние запонки улеглись в шкатулку, последняя чистая сорочка – в комод, а последний лист бумаги с записями – в папку с надписью «Семинар», профессор Декарт обнаружил, что теперь он совершенно успокоился.
Дела были закончены, кроме одного, оставленного напоследок. Он сел за стол и начал разбирать почту. Отложил в одну сторону газеты, в другую – декабрьские счета за воду и отопление. Прочитал рождественские открытки от кузена Эберхарда Картена из Потсдама, от дирекции Королевского Колледжа Абердина, от бывшего коллеги профессора Джона Эмерсона и миссис Эмерсон (о Марцеле не было ни слова, хотя миссис Эмерсон приходилась ей родственницей). Эти открытки пришли из-за границы и поэтому немного задержались. Еще одну, без почтового штемпеля, видимо, отдали прямо в руки консьержке, и подписана она была «Клер и Антуан Массонье». Кроме поздравлений с Рождеством Фредерик нашел в почте записку от супругов Менье-Сюлли. Колетт и Жорж предлагали снова сходить вместе в Оперу в любой свободный вечер. Колетт спрашивала, празднует ли он в этом году свой день рождения, и если, как обычно, праздновать не собирается, то почему бы им не назначить свидание друг с другом и с оперным искусством как раз на восьмое января? Он снял очки, почесал дужкой между бровей, на секунду задумался. Будет зависеть от расписания в Коллеже. Если ему не поставят на этот день вечерние занятия, то идея неплохая.
Письмо в твердом хрустящем конверте было от Вильпаризи. Послание оказалось короткое, бесцеремонное, как будто Вильпаризи писал не начальнику, а приятелю, и составленное в выражениях изысканно-хамских. Он отказывался разрабатывать курс по истории французских политических партий, ссылаясь на то, что он ученый, а не политический обозреватель, в настоящий момент занят исследованием малоизвестных аспектов деятельности Якобинского клуба, и не его забота ковыряться в пене и мусоре современности. Фредерик усмехнулся. Завтра Вильпаризи ждет не самый приятный разговор.
Последний конверт был из Сорбонны. Профессора Декарта просили выступить там 28 января с публичной лекцией на тему «История изучения Великой революции и современные подходы». Он открыл календарь. Дата пока была свободна, он обвел ее кружком и подписал: «Публичная лекция». Завтра он напишет в ректорат и сообщит о своем согласии. Эта тема всегда была одной из его любимых. Уже в следующую минуту Фредерик задумался о том, как построит свое выступление, что надо будет освежить в памяти, каких новых авторов добавить... Но этим заняться он успеет потом. Сейчас осталось время только прочитать молитву – и спать, в десять утра ему нужно быть в Коллеже.
Засыпал он легко, ничего его не мучило. Даже нога не болела, а только чуть-чуть ныла, не сильнее, чем раньше, до нынешнего обострения. Мысли убежали вперед, к завтрашним делам и заботам. Вдруг он вспомнил, что пообещал Клеми бросить ради нее даже званый ужин у президента. Приглашения из Елисейского дворца в почте не было, зато там оказались известия поважнее. И профессор Декарт улыбнулся сквозь подступающий сон.
Декабрь 2017 г. – май 2018 г.
Конец