— Никогда не видела, чтобы ты так коротко стригся. Ты такой привлекательный, просто Джордж Клуни, — похвалила она его.
— А мне кажется, что ты выглядишь по-идиотски, пытаясь примерить на себя то, что тебе совершенно не идет, — влез в разговор Джорди, но Флин пропустил его замечание мимо ушей. В конечном счете, у Джорди был самый отвратительный вкус из всех, с кем он был знаком, тогда как Джессика, напротив, была сама Мисс Элегантность, и у нее было потрясающее чувство стиля. Сначала он не был до конца уверен в своем выборе наряда, но когда Джессика одобрила его решение, он приободрился. Интересно, в чем будет Поппи и какой у нее дом? Он просто обязан великолепно выглядеть. Как знать, к чему это приведет? Он был полон радостных предчувствий.
Когда он, выйдя из машины и ступив на отличную, выложенную булыжником дорожку, расплачивался с таксистом, парадная дверь открылась.
— Флин, ты приехал! Как я рада видеть тебя! — воскликнула Поппи, спеша к нему навстречу. Она поцеловала его в щеку. Ее слегка взъерошенные каштановые волосы свободно ниспадали на плечи, босые ноги утопали в траве. Она была само очарование. Проводя Флина сквозь дом в направлении сада, Поппи рассказывала ему о том, кто уже к ней пришел и как они собираются повеселиться. Внезапно у Флина испортилось настроение. Он просто хотел повидаться с Поппи, но, оказавшись в ее доме, внезапно почувствовал себя неловко. И что он только делает здесь, в окружении всех этих чужих людей? Он что, и правда надеялся, будто у него что-то может получиться с такой девушкой, как Поппи? Он начал понимать, что совершил самую большую ошибку в жизни, приняв это приглашение. Но уже было слишком поздно что-то менять: в саду вокруг пруда бродило несколько человек, которым Поппи с радостью начала представлять его. Флин никогда не мог похвастаться памятью на имена. Однажды ему кто-то подсказал метод, с помощью которого можно легко запомнить, кого как зовут, но вскоре он забыл сам метод. На этот раз он запомнил Салли и Дункана, но забыл имена всех остальных. Но если он начнет еще и из-за этого беспокоиться, ему туго придется.
Но тут, к его удовольствию, Поппи положила ему руки на плечи и велела рассказывать обо всем, что произошло в его жизни за эти годы. Он болтал без остановки, а она смеялась и льнула к нему так, словно он был для нее самым дорогим человеком на свете. Борясь с желанием продолжить рассказ о своей персоне, он принялся расспрашивать ее, чем она занималась последние шестнадцать лет. Наговорившись вдоволь, они вернулись в сад.
— А теперь пойдем, я покажу тебе мой дом, — пригласила она.
Сказать, что у нее был великолепный дом, значит, не сказать ничего. Из прихожей, выложенной плитняком, Поппи повела его по скрипучим половицам коридоров. Все в этом доме было отмечено отличным вкусом. Вдоль стен висели выполненные в академическом стиле семейные портреты, удивительным образом сочетавшиеся с произведениями современного искусства.
— Просто поразительно, Поппи, — заметил Флин, останавливаясь напротив одной из гравюр, которую, вероятно, выполнил один из известных художников — приятелей ее бабушки.
Она приобняла его за плечи:
— Мне здесь очень нравится. Я так рада, что мы никуда не переезжаем. Не могу даже представить, как бы я смогла жить в другом месте.
Когда наступила полночь, Поппи с Флином лежали на траве в дальнем конце сада, а вокруг них простирались темные древние холмы Даунса. Яркая, почти полная луна отражалась в воде пруда. Они затягивались сигаретами, попивали вино и смотрели на звезды, пытаясь найти какое-нибудь знакомое созвездие.
— Ведь правда, Большая Медведица сегодня просто изумительна? — мечтательно произнес Флин, хотя на самом деле понятия не имел, что из себя представляет это созвездие.
— Ух ты! Смотри, падающая звезда! — воскликнула Поппи.
— Где?
— Ты проглядел.
Ужин был отличный, и теперь Флин умиротворенно следил за кольцами сигаретного дыма в ночном воздухе. И этот дом, и роскошный ужин произвели на него неизгладимое впечатление. Флин приподнялся и взглянул на Поппи, чья голова покоилась у него на коленях. Как же она прекрасна! Той красотой, что воспевают в своих стихах поэты.
— Хорошо, что Марк нас не видит, — внезапно пробормотала она.