— Тебя определённо стоит просветить. — Он выглядел возмущённым. — Ты не можешь ценить современную музыку, не зная о том, что на неё повлияло изначально.
Я отступила и пожала плечами.
— Да? Ты будешь тем, кто будет учить меня всему этому? Это должно было быть шуткой, но его лицо было серьёзным.
— Назови время и место, Мэл.
— Точно.
— Я серьёзно.
Я проскользнула за кассу и достала бланк для сверки данных, отметив, что до закрытия осталось пять минут.
— На меня много всего навалилось. Занятия, родители, новая работа.
Не теряя не минуты, он пересёк коврик и прислонился к двери, слегка приоткрыв её.
— Предложение еще в силе.
— Окей.
— Мы можем начать в «Кик». В пятницу.
— Хм, я не пойду в подростковый клуб, Такер.
— Много упускаешь.
— Сомневаюсь, — я взглянула на документы, пытаясь совладать с румянцем, выступающим на моих щеках.
— Что ж, на случай если ты захочешь прийти — мы начнём в восемь. Клуб обычно набит битком, так что можешь прийти пораньше.
— Ты играешь в группе? — Всё обрело смысл. Я подняла свой взгляд в его сторону, и наши глаза встретились на секунду, прежде чем он улыбнулся, как в тот день на парковке вафельной. — Я буду иметь это в виду.
— Ты придёшь, — сказал он с уверенностью, — что тебе ещё остаётся делать?
После того как он ушёл, мне пришло в голову, что он был прав. Что мне ещё оставалось делать?
***
Не горя особым желанием там появляться, я попросила Сэм привезти меня в «Кик» ровно в семь пятьдесят. Это было не так рано, как он предлагал. Не было нужды заставлять его думать, что я собиралась делать всё что он предложит. Хотя я сделала. Потому что пришла сюда.
— Тебя забрать потом? — Сэм осматривала клуб, как будто на самом деле не хотела оставлять меня здесь.
— Возможно.
— Я не буду ложиться, — она подошла, как будто собираясь меня обнять, но передумала, потому, как люди на парковке могли это увидеть и засмеять меня.
Двери, ведущие внутрь здания, были выкрашены в матовый чёрный цвет, окна были покрыты, как оказалось, мусорными мешками. Моё сердце сильно билось от одной мысли войти внутрь и искать себе место самостоятельно. Снова чувствуя себя изгоем.
Я была отчасти права. Музыка внутри было оглушающей, в клубе было как минимум сто человек, битком набитых в маленьком помещении, плотно сидевших на красных, потрескавшихся диванах и склонившихся над столами. В клубе был бар, но там подавали только газировку и закуски. Большинство людей сидело на табуретках, скрючившись в три погибели и заказывали себе еду и напитки, в то время как перед тусклой сценой на чёрно-белом шахматном полу танцевала горстка людей.
Белый топик, который я надела, под чёрными огнями светился фиолетовым, он казался слишком ярким, как будто я привлекала внимание. Но никто меня не заметил. Я без проблем проскользнула к бару и заказала вишнёвую колу, наблюдая как парень за стойкой смешивал колу и сироп, кладя сверху вишню, перед тем как передать напиток мне и попросить три доллара. Меня даже не заботило, что мои деньги должны были пойти на покупку шин; я была так впечатлена, что дала ему доллар сверху.
Я прищурилась и окинула взглядом толпу в поисках новых знакомых, которых я встретила на занятиях, но никого не нашла. Не то чтобы я ожидала увидеть студентов колледжа здесь. «Кик» был в основном заведением для старшей школы и даже если бы здесь был кто-то знакомый, я бы всё равно постеснялась подойти. Поэтому, я сосредоточилась на поглощении газировки и глазении на сцену поверх танцующих людей, гадая, когда же конкретно Такер начнет своё шоу или ради чего ещё я здесь; если он вообще говорил правду.
И тогда в толпе, я увидела его, покачивающегося под музыку, одна его рука держала напиток, а другая лежала на талии девушки, которая находилась к нему спиной и ритмично двигалась под музыку. Он поднял бровь, как будто оценивая девушку, его внимание было разделено между ней и ребятами, стоящими слева от него. Они все довольно улыбались, и когда девушка повернулась, чтобы обхватить его шею своими руками, он развернулся, поднял свой стакан в воздух и исчез за сценой.
Музыка начала затихать, и вся толпа вышла на танцпол, заполняя всё свободное пространство, крича и улюлюкая от восторга. Я никогда не видела ничего подобного за пределами настоящих концертов, и я задумалась о том, почему я никогда не слышала о группе Такера, потому что кажется, что все остальные, в радиусе пяти миль, слышали.
Когда свет стал слабее, я смогла различить мельчайшие движение за чёрным, грязным занавесом. Спустя минуту занавес поднялся. На сцене была целая группа, состоявшая из тинэйджеров. Я не узнала никого, кто был бы из нашей школы. Но там, в стороне, за микрофоном стоял Такер, держа гитару.
После короткого приветствия, за которым последовали шумные аплодисменты, сногсшибательная рыжеволосая девушка наклонилась к микрофону и нежно произнесла:
— Мы группа Бит (The Beat — удар, прим. переводчика).
Барабанщик стукнул палочками, отсчитал до четырёх, и солистка выдала самую громкую и чёткую ноту, что я слышала. Мурашки побежали по моей спине, а от реакции зала мои руки покрылись гусиной кожей. Это была песня, которую я прежде слышала по радио, но здесь был еще один бит — вторая музыкальная тема, которая была добавлена, кода вступили остальные музыканты, это заставило меня подняться с места и протиснуться сквозь толпу. Передо мной может оставалось человека три, когда я замерла от того, что припев из другой песни влился в музыку, и я осознала, что они полностью смешали две песни, которые я никогда бы не подумала соединить — одна из недавно мне понравившихся, а другую я слышала на одном из любимых альбомов Сэм.
Кто знал, что Адель и The Eurythmics так безупречно сочетались?
Они выступали сорок пять минут, и я не могла шевельнуться, приклеенная к полу, пока они, играя с такой страстью и силой, наводили фурор своими каверами. Все они пели, за исключением барабанщика и басиста, последний читал рэп, когда это требовалось. Я была поражена талантом солистки. А голос Такера делал что-то странное с моим нутром. Когда последняя песня достигла своей кульминации, все инструменты заглохли, и мы остались наедине с нежным голосом солистки, которая исполняла а капелла. Весь зал просто взорвался.
Внутри себя, каждой клеточкой, я ощущала что-то новое. Как будто я была свидетелем судьбоносного события. Даже когда люди вокруг меня начали двигаться к дверям, так как клуб закрылся в комендантский час, я не могла пошевелиться. Я была потрясена.
Такер вышел из боковой двери у сцены, почти пройдя мимо, перед тем как он остановился и обернулся, чтобы взглянуть на меня. На нем была бейсболка, которая заставляла его волосы над ушами закручиваться, под светом софитов он вспотел, и его серая футболка потемнела. Очевидно мой рот был всё еще раскрыт, потому что он нахмурился от беспокойства.
— Ты пришла.
Я сглотнула, заметив насколько сухо было в горле, желая о том, чтобы я купила воду или еще одну вишнёвую колу, потому что я чувствовала, что снова охрипла. Но в этот раз это было не из-за мононуклеоза.
— Да.
— Ну и как тебе? — он усмехнулся, опуская взгляд на пол.
— Я думаю, что это было замечательно.
На его лице появилась та улыбка, которую я знаю уже очень давно.
— Тебе стоит пойти с нами. Мы обычно берем что-нибудь поесть и идем к Беркли, чтобы устроить разбор полётов и подумать о том, что можно улучшить.
— Моя тётя скоро должна быть здесь. — Я сомневалась. В конце концов, Сэм наверно ждала моего звонка.
— Скажи ей, что я привезу тебя домой. Я знаю где ты живёшь.
Это заставило меня задуматься о том, что она сказала. О том, что может быть в это году я могу позволить себе испытать удачу и жить по-новому. Не волноваться так сильно о том, что подумают другие люди. Поэтому я отправила сообщение Сэм, чтобы дать ей знать, что я буду дома поздно.
На что она ответила: — Хорошо.
«Мэл,
Мне кажется, что я должна сказать тебе, что старшая школа влияет на всю твою оставшуюся жизнь. Даже когда ты покидаешь школу, школа никогда не покидает тебя. Она пропитывает нас. Определяет, как мы паркуем машины, с кем мы обедаем, и кто сидит с нами по правую и левую руку на мероприятиях типа Рождественских вечеринок или совещаний в компании.