- Ты принесла деньги? – спросил он, запирая дверь.
Я кивнула головой, подходя к окну и открывая его, когда он закричал на меня и ударил по руке, захлопнув створку и задернув шторы. Бросившись ко мне, он зашипел:
- Ты что себе позволяешь?!
- Я всего лишь хотела открыть окно, - с трудом произнесла я.
- Даже не смей этого делать. А не то покарают.
- Кто? – спросила я.
- Ты пришла задавать эти вопросы? – ядовито улыбнулся он, смотря на меня во все глаза. – Ты так на него похожа.
Я вздрогнула.
- Знаю.
- Сядь на диван и не вставай с него, ясно? – спросил он, и я кивнула головой.
Он ушел в соседнюю комнату, а я стала осматриваться, замечая грязное нижнее белье, остатки давно прогнившей еды в тарелках, по которым бегали разные насекомые. Меня передернуло. На полу валились порванные старые книги, смятые листки бумаги, сломанный старый телевизор и ножка стула, а сам он был покрыт старым изношенным ковром, на некоторых местах которого виднелись отчетливые следы человеческих испражнений. Господи.
Он вернулся, таща за собой деревянный стул, поставив его перед мной, сел на него, сделал большой глоток из грязного стакана и затянулся. Меня передернуло. Я смотрела на него и с каждой секундой чувствовала, как растет во мне непреодолимое желание разбить лицо этому уроду, который отнял жизнь моего отца и сейчас прожигает свою. Лучше бы это он разбился, лучше бы это он был на месте моего отца!
Почему жизнь так несправедлива? Почему такие, как он, спокойно живут, а такие, как мой отец, умирают, так и не узнав прелести всей жизни? Почему? Почему я не смогла прожить свое детство, свое юношество рядом с человеком, который является моим отцом? Мне хотелось прокричать ему в лицо, что он отнял у моей матери мужа, которого она любила всем сердцем, у меня – отца, смерть которого я до сих пор не могу пережить, до сих пор не могу принять. Пока его тело гниет в земле, этот человек прожигает свою жизнь, совершает суицид, сам того не понимая? Все внутри меня отзывалось жуткой болью, и я чувствовала, как разрывается мое сердце. Потому что папу не вернуть. Потому что голос папы больше мне не услышать. Не увидеть его. Не почувствовать его запах. Не обнять. Не сказать, как сильно я скучаю. Как сильно я его люблю.
Глаза сами собой закрылись, голова опустилась, и слеза прокатилась по щеке. Найдя в себе силы выдержать это, я вновь обратила на него свой взор, наблюдая, как он смотрит на меня и при этом постоянно озирается на зашторенное окно.
- Деньги, - бросил он.
Я вытащила пачку и бросила ему только половину.
- Сначала информация, потому все.
- Мы так не договаривались, - злобно прошипел он, жадно подбирая купюры с пола.
- Либо так, либо никак, - холодно ответила я.
Он немного подумал и кивнул головой в знак согласия.
- Два вопроса. На больше не отвечу.
- ЧТО?! – вскричала я, с грохотом. – В условиях не было, что я ограничена в своих вопросах!
Он ехидно улыбнулся. Мне хотелось свернуть ему шею. Выродок.
- Либо так, либо никак.
- Послушай меня, козел, ты должен ответить на все мои вопросы, потому что я тебе заплатила, и немало, между прочим.
- Крошка. Я могу выгнать тебя отсюда в любой момент. Тебе придется согласиться с моими условиями.
Поразмыслив немного, я ответила:
- Хорошо, - мне стало не по себе, потому что момент истины настал. - Это было неумышленное убийство?
- Нет. Заказное.
Все внутри меня перевернулась, и на миг я задохнулась, испытывая такое потрясение. которое невозможно было описать словами. Ноги ослабли, и я рухнула на диван, пытаясь прийти в себя, но я не могла: слезы брызнули из глаз, язык отказывался шевелиться, а из груди доносились лишь всхлипы. Его убили. Намеренно забрали жизнь. Отняли его у меня и у мамы. Не дали нам быть вместе. Лишили его возможности мечтать, наслаждаться жизнью… Меня несколько раз передернуло прежде, чем я бросила на него, ударяя по лицу кулаком снова и снова. Я хотела избить его, убить, отнять его жизнь так же, как он сделал это с моим отцом.
- Ты мог не делать этого! – кричала я. – Ты мог оставить его в живых, подарить ему возможность дышать!
Он отбивался, но сейчас я была сильнее, сейчас во мне клокотала ярость, которая требовала немедленного наказать эту тварь, этого зверя, рука которого посмела тронуть его, моего отца.
- Из-за тебя я не смогла видеть его лицо все эти годы, разговаривать с ним, слушать его голос! – орала я. - Из-за тебя у меня не было жизни, не было родителя, не было защитника!
Он сбросил меня с себя и навалился всем телом, зажимая рот, а я плакала, ощущая такую боль, такую агонию, что хотелось кричать во все горло.