Я протянула свои руки, и мы стали исследовать друг друга, мягка касаясь теплой кожи, вздувшихся вен, проступающих жил, утопая в шелковистых волосах. Подняв меня, Темпл крепко сжал мои бедра, а затем поцеловал. Так страстно, что я застонала, чувствуя, как желание спиралью затягивается внизу живота. Когда он взял в рот мочку моего уха, а затем укусил, мой мир взорвался, и я вцепилась в него, как в спасательный круг, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях и поцелуях. Голова невольно откинулась назад, открывая ему вид на шею, и в следующую секунду он провел по ней языком, отчего я выгнулась назад.
- Темпл!
В моем голосе было столько отчаяния, что он усмехнулся и намотал мои волосы на руку, оттягивая их назад, и от сладкой истомы я задохнулась, понимая, что стремительно проваливаюсь в темноту. Мои ногти оставляли следы на его спине, прерывистое дыхание смешивалось с его именем, стонами и мольбами продолжить дальше. Я хотела его. До безумия. Хотела слиться с ним в идеальном страстном танце, растворяясь во времени и пространстве.
Мягко втянув его язык, я ласково провела руками вдоль его живота, спускаясь все ниже, а затем схватила нижнюю губу и слегка укусила, получив в ответ довольное рычание. Мы нуждались друг в друге, пытались забыть, сколько времени было нами упущено, стирали в памяти друг друга все горькие воспоминания, прогоняли демонов ночи, что прятались в углах. Оторвавшись, Темпл посмотрел мне в глаза и прошептал:
- Я люблю тебя. И моя любовь к тебе такая же бесконечная, как эта Вселенная.
На глаза навернулись слезы, и я улыбнулась, оглушенная его словами. Мое сердце пыталось вырваться из груди.
- Я люблю тебя, Темпл, - ответила я, смотря в его глаза. – Люблю так сильно, что не могу и не хочу представлять свою жизнь без тебя.
Стоило мне произнести эти слова, как Темпл одарил меня нежнейшим поцелуем.
- Моя Арвен, - улыбнулся он.
- Мой Арагорн, - улыбнулась в ответ я.
Нам нужно было возвращаться в реальность, и, когда он поставил меня на пол, я взяла его за руку и усадила на кровать, а затем протянула ему письмо моего отца. Мне хотелось, чтобы он знал, что о нем думал один из важнейших людей в моей жизни. Лицо Темпла менялось, выражая совершенно разные эмоции, но, дойдя до того места, где папа говорил о нем, он стер слезу, скатившуюся по его щеке. Я понимала его чувства. Оно не могло не тронуть его.
- Мы нашли это письмо в кейсе, - сказала я, когда он закончил читать.
- В каком кейсе?
Я кратко рассказала ему все, что произошло, и он задумчиво потер подбородок.
- Сколько до рассвета? – спросил он.
Мы оба посмотрели на часы: время три ночи. Рассвет через три-четыре часа. Ничего не сказав, он взял меня за руку и повел вниз, в гостиную, где собрались все. На столе стояли кружки с чаем и лежала тарелка с печеньями. Бабушка заботливо протянула одну Рафаэлю, который жадно вцепился в нее. Не сказав ни слова, бабушка удалилась на кухню и через несколько минут принесла сэндвичи. Парни голодными глазами уставились на них.
- Можно взять один? – облизнув губы, спросил Зейн.
- Я для вас и принесла.
Каждый из нас взял по одному, только сейчас понимая, как все мы были голодны.
- Нам необходимо решить кое-какое дело, - сказал Темпл.
Перед тем, как мы все расселись, Валери, Айрис и Темпл обменивались долгими и теплыми объятиями. Сестры даже расплакались. Они переживали за своего брата, но старались не показывать этого при мне, поддерживали, когда я не выдерживала… Я никогда не забуду их доброты.
- Какое? – спросил Эйден.
Я посмотрела на Лили, Валери и Айрис, и мы рассказали все, что случилось. Парни внимательно слушали, спрашивая какие-то детали, а затем задумчиво уставились на кейс. Первым к нему потянулся Рафаэль. Он взял его в руки, ввел шифр и открыл кейс, поставив его обратно на стол. Каждый взял несколько бумаг в руки.
- О Аллах, - вздохнул Зейн, закрыв рот рукой. Рафаэль потянулся к нему, и его глаза полезли на лоб.
Мы с Темплом переглянулись и уткнулись в те листы, которые держал он, и увидели данные, сообщавшие нам, когда, где и за сколько были проданы сто восемьдесят шесть девушек в рабство какому-то человеку из Италии для проституции. Рука Темпла сжалась, отчего листы помялись, а затем он взял другие, исследуя каждую строчку, и в них говорилось об извлечении и продаже органов на черном рынке. Донорами были бездомные и маленькие дети, которых похищали.