Даже не вздумай, Зейн. Ты единственный знаешь меня ближе всех остальных, и я боюсь, что ты узнаешь мою тайну. Отняв свои ноги от рук Оливии, я укрылся пледом, всеми нервными окончаниями ощущая ту боль, что скопилась в моих ступнях.
- У него там кровь! – завопила она, выставив вперед руку и показывая следы, а затем попыталась вцепиться в мои ступни.
- Выметайся отсюда! – заорал я, резко вскочив на ноги и чуть не упав от боли. Я терпел ее слишком долго сегодня...
Зейн схватил меня, пока Рафаэль и Оливия смотрели на меня.
- Убирайся! – прорычал я.
Наконец услышав меня, Оливия протянул мне свои руки, но я отбросил их, и тогда она стремительно покинула комнату, а я с облегченных вздохом сел обратно в кресло, прикрывая кровоточащие ступни.
- Темпл? – вопросительно обратился ко мне Эйден, встав перед мной.
Я отвернулся, не желая отвечать на вопросы, которыми готовы были обстрелять меня мои друзья.
- Что с твоими ногами? – шепотом спросил Зейн, поднимая мои носки, насквозь пропитанные кровью.
- Порезался, - коротко бросил я и подтащил к себе таз с теплой водой, в котором плавало полотенце.
Опуская туда ступни, я изо всех сил сдерживал себя, чтобы не заорать во все горло. В голове снова вспыхнули воспоминаниях о лезвия, торчащих из моих пяток.
- Что происходит? – угрожающе надвигаясь на меня, спросил Рафаэль и схватил за плечи. – Это они делают с тобой это?
- О чем ты мелешь? – уходя от ответа, кинул я. – Прекратите играть в детективов. Я просто порезался в ванне о лезвия, которые случайно уронил.
- Ты думаешь, что мы слепые? – раздался в комнате сиплый голос, и кто-то громко закашлял. Джейми пришел в себя и свесил ноги с кровати, трогая свою щеку и морщась. – Думаешь, никто не задается вопросом, почему ты переодеваешься в туалете и почти никогда не показываешься в раздевалке неодетым? А если и случается такое, то каждый раз твоя спина покрыта синяками, под ребрами гематомы, а ноги испещрены мелкими порезами? Я знаю, что это все они, твои долбанные...
Все внутри меня похолодело при этих словах.
- Заткнись! – завопил я, резко метнувшись в сторону Джейми. – Закрой рот!
Парни схватили меня, а Харви встал перед мной, пытаясь успокоить.
- Поставь их на место! – орал Джейми в ответ. – Перестань их боятся и дай отпор этим ублюдкам, что калечат тебя! Сколько еще ты будешь позволять им издеваться над тобой?!
Я попытался вырваться из цепких рук Рафаэля и остальных, но не смог, ощущая, как с каждой секундой силы покидают меня быстрее, пока я наконец не обмяк в ладонях друга. Закрыв глаза, я привалился на его грудь.
- Темпл, - позвал меня Рафаэль. – Темпл...
Но перед глазами встала черная пелена, которая все-таки одолела меня и поглотила, забрав в свои цепкие объятия.
Глава 17
Боль – это то, к чему я привык. Когда она растекается по моим венам я уже ничего не испытываю. Боль – это я. Я – это боль. Мы с ней идеальная пара, которая много лет ходит, держась за руки. Меня столько раз убивали и воскрешали, чтобы вновь убить, что я уже сбился со счета. Когда они меня били, мне было плевать. Когда папа резал мне пятки, мне было плевать. Когда папа ломал мне руки, мне было плевать. Когда папа приложил меня о батарею, мне было плевать. Когда мама душила меня, мне было плевать. Когда мама издевалась над мной, пытая воспоминаниями, мне была плевать. Но когда они убили мои мечты, я плакал. Когда они смеялись над мной, скорчившимся от агонии, терзавшей меня из-за их телесных и психических наказаний, я медленно и мучительно умирал – я понимал, что им на меня плевать. Я был им не нужен. Отрезав мои крылья, они оставили меня не с чем. Они убили мои надежды на лучшее будущее, мечты, что я строил, - они убили меня как личность.
Я не живу – я существую.
Замотав пятки в бинты, я положил их на пол, стараясь сильно на них не давить. Завтра игра, а я даже не представляю, как буду играть с таким дерьмом на ногах: папа порезал мне пятки лезвиям. Папа... Этому мужчине я обязан лишь тем, что его сперматозоид оплодотворил яйцеклетку моей матери и на свет получился я. Лучше бы не появлялся. Ненавижу тот день, когда я родился. Ненавижу тот день, когда Бог решил, что мне нужно родиться в этой семье.
Натянув носки, я лег на кровать и достал произведение Данте «Божественная комедия», и в этот момент в комнату вошла Лея, толкая впереди себя коляску с Айрис. Обе сестры посмотрели на меня выразительными голубыми глазами, и я улыбнулся, вспомнив, какой сегодня день.
- Ты совсем забыл о нас? – усмехнулась Лея, подкатив коляску поближе ко мне.
Я встал и, превозмогая боль, помог сестре лечь на кровать. Она постепенно училась двигать своими ногами самостоятельно, но пока ей нужна была помощь в самых элементарных вещах. Мы с сестрой надеялись, что в скором времени она совсем встанет на ноги. Сестра ласково улыбнулась мне, и я, не выдержав, поцеловал ее в щеку, а затем лег рядом с ней. Лея забралась ко мне под правую руку и прижалась к груди, Айрис положила голову мне на левое плечо и затаила дыхание, а я взял в руки «Божественную комедию», которую мы не раз перечитывали. И тут в голове всплыла картинка прошлых дней, когда Билл читала «Божественную комедию» в школе. Я довольно часто видел ее с этой книгой в руках. Отогнав воспоминания о ней, я сосредоточился на страницах, открывшийся мне.