Марина исторгала из себя новую жизнь с муками, болью и кровью, в крови было что-то неправильное. Но Наталья не просила помощи, и это давало иллюзию благополучного исхода.
То, что и как происходило, было странно и страшно, Марина хрипела, потом Наталья снова закрыла Ивану обзор, и он моргал, хрипя вместе с Мариной, и был даже рад тому, что перестал видеть этот кошмар. Вместо этого он улучил момент, наклонился и вытащил из кармана Натальи свой телефон, посмотрел на часы и обомлел: два часа двадцать четыре минуты. А ему казалось, что снова прошла вечность.
Марина, притихшая было, вскрикнула, вода под ней потемнела, по кухне поплыл неприятный запах. Иван попытался вытащить Марину из воды, но был остановлен и резким криком Натальи, и болезненным воплем Марины, и шарахнулся в сторону.
Но длилось это недолго. Наталья плеснула чем-то, Марина обмякла, Иван еле успел ее подхватить.
— Послед, — коротко бросила Наталья и сделала вместе с ребенком шаг к столу. За ним тянулась толстая синюшная пуповина, и Наталья спохватилась, остановилась, схватила со стола полотенце из стопки, стала обтирать ребенка, потом бросила полотенце на пол. Держа ребенка на одной руке, по очереди зажала пуповину пластиковыми «крокодильчиками» и перерезала ее, бросила один конец в воду — как шланг, — и отвернулась с ребенком к столу. — Следите за последом.
Иван был как под гипнозом. Марину трясло, она снова кричала, и через несколько схваток, которые, казалось, не прекращались вовсе, вышел послед и пошла ливнем кровь.
Марина почти упала в воду, и даже такой смешной глубины ей бы хватило, чтобы захлебнуться, если бы Иван практически не выволок ее на бортик. Он плакал, гладил ее по мокрым волосам и только не переставая шептал:
— Все хорошо, все уже хорошо... Все закончилось, что ты... Все хорошо...
Он сидел так бесконечно долго и слушал всхлипы Марины, и смотрел, как вода становится темнее и темнее. Он сжимал холодные, слабые руки, пытаясь их хоть как-то согреть, смотрел на черную от крови, давно остывшую воду, в которой плавал послед, и только потом до него наконец-то дошло...
Наталья повернулась. Ребенок лежал на столе, накрытый полотенцем.
— Он не дышит.
Иван удивленно посмотрел на нее, Марина всхлипывала, уткнувшись в его плечо.
— Он не дышит, — еще раз сказала Наталья. — Понимаете, нет? Все шло просто прекрасно, ничего нельзя было заподозрить.
Марина повернула голову.
— О чем вы? — слабо, еле слышно, спросила она. — Я могу его взять?
— У него были какие-то пороки в развитии. Непредсказуемые, не выявляемые до родов. Ваш ребенок родился мертвым. Сожалею, но мне ничего сделать не удалось.
Глава шестая
— Вы слышите меня? — Наталья повторяла уже не впервые. — Надо вызвать скорую. И... я поеду.
Иван резко поднялся, действуя больше машинально, и преградил ей путь.
— Вы же понимаете, что мне надо уйти, — уже громче сказала Наталья. — Меня не должно быть.
— Как это? — очень спокойно спросил Иван. — Почему?
— Потому что такая была договоренность.
— Договоренность была — что вы поможете.
Наталья вскрикнула. Иван опустил взгляд и понял, что крепко, так, что побелели костяшки пальцев, схватил ее за руку чуть выше запястья. Ей было больно, но пальцы он не разжал.
— Ты никуда не поедешь.
— Пусти, — угрожающе зашипела Наталья. Иван рванул ее руку вниз так, что она завопила, потом отшвырнул ее к плите. — Тварь!
— Сидеть! — крикнул Иван. Он не подозревал, что в нем проснется такой монстр, словно это был уже и не он. — Сиди, дрянь!
Нога его дернулась, как для удара, и Наталья испуганно замерла. Иван, не сводя с нее взгляд, достал наощупь телефон.
Звонок шел долго. На самом деле — лишь несколько секунд.
— Скорая.
Девушка назвала какие-то данные, Иван ее не слушал.
— Люберцы, Воронцовская, сто семь, квартира триста девятнадцать. Моя жена родила мертвого ребенка. Ей плохо. Пожалуйста, помо...
— Фамилия, возраст? — диспетчер, наверное, слышала и не такое. Ее хладнокровие поражало.