— Из-за того, что плацента отслоилась, ребенок перестал получать кислород.
Иван долго молчал, потом решился, посмотрел на доктора.
— Если бы она рожала в роддоме?..
— Роды очень непредсказуемый процесс, — обтекаемо ответил доктор. — Но все дело в том, что в роддоме есть мы.
— Вы смогли бы... — он не договорил, чувствуя, как снова теряет способность произносить самые простые слова.
— Сделали бы все возможное.
Иван замотал головой.
— Я понимаю, как прозвучит сейчас... нелепо и равнодушно. Но ваша жизнь продолжается.
— Моя — да. — Иван набрал в грудь воздух. Он не хотел разрыдаться перед усталым человеком в белом халате. Ему было больно, страшно возвращаться в пустую квартиру с занавешенными зеркалами — и стыдно. Стыдно за то, что он не поверил врачам.
За эти несколько бело-кошмарных дней он понял, как сильно он был неправ. Каждый из этих утомленных, неулыбчивых людей давно потерял счет спасенным жизням.
А ему предстояло еще примириться с тем, что красивая, полная эйфории и восторга история совершенно не получила никакого конца. У этой книги просто вырвали последние страницы, не оставив ни шанса узнать, что, возможно, автор просто нагнал трагедии перед закономерной счастливой развязкой.
ДВС-синдром, так сказал ему лечащий врач, но Иван так и не посмотрел, что это такое. Марину успели довезти до больницы, Наталью задержали на месте, но это было все, что Иван сейчас знал. Следователи его не трогали, к жене не пускали врачи. Прогнозы были тревожными. Иван не винил ни докторов скорой, ни врачей больницы, ни водителя старой «Газельки», ни медленные лифты, ни полицейских.
Он вышел из больницы в прохладный прозрачный воздух. Солнце играло на деревьях в больничном саду, а те бросали под ноги листья, как конфетти. Они шуршали под ногами, и Иван наклонился и зачем-то поднял один из них. Искусно вырезанный кленовый лист, свежий и еще живой.
Живой…
Иван оглянулся, почувствовав чей-то взгляд. На него смущенно смотрела женщина с ярко-красной коляской: он не давал ей пройти по узкой аллейке. Иван чуть растянул в улыбке губы, как бы извиняясь, и протянул женщине кленовый лист.
— Все будет хорошо, — зачем-то сказал он — может быть, надеясь быть хоть в этот раз услышанным кем-то там, наверху, а потом, развернувшись, быстрым шагом пошел к воротам больницы.
Конец