На улице шел дождь, такси не было и в помине. Он уже хотел пойти пешком, когда сзади скрипнула дверь. Он не мог не оглянуться.
Блондинка оглядывала улицу в поисках такси. Потом она посмотрела на Хьюго. "Твой ход, крошка",- голос хрипловат для такой молодой девушки. Хьюго почувствовал, что краснеет. В этот момент подъехало такси. Они вместе подошли к машине. "Вы позволите подвезти вас?" - услышал Хьюго свой голос.
На рассвете, идя домой, Хьюго впервые в жизни пожалел, что не родился католиком. Как хорошо пойти к священнику, исповедаться, принять покаяние и получить отпущение грехов.
Сибил позвонила утром, чтобы сообщить, что ее родители, также приехавшие на свадьбу, теперь собираются в Нью-Йорк и хотят взять ее с собой. В другое время при этом известии в его голосе появились бы нотки разочарования. Он очень любил Сибил и без нее чувствовал себя одиноким. Но сейчас волна облегчения захлестнула его. Критический момент - момент, когда он придется признаться в бесчестии молодой и невинной жене или, еще хуже, солгать ей, отдалялся.
- Конечно, дорогая, отправляйся со стариками и отдохни как следует. Оставайся с ними сколько хочешь.
- Хьюго,- ответила Сибил,- я сейчас разрыдаюсь. Ты так добр ко мне.
В трубке раздался звук поцелуя. Повесив трубку, Хьюго прислонился к стене и закрыл глаза от боли. В одном он был уверен - он никогда, никогда больше не встретится с этой девушкой, этой Сильвией. Сильвия, почти что Сибил. Каким отвратительным может быть мужчина.
Он лежал на огромной двухспальной кровати рядом с удивительным телом, открывшим ему безграничные просторы наслаждения, о которых раньше он не мог и мечтать. Хотя и стыдясь таких мыслей, но Хьюго не сомневался, что, доживи Сибил до девяносто лет, она не научится и десятой доле того, что Сильвия, должно быть, знала при рождении.
В мягком свете ночника он взглянул на стоящие у кровати часы. Пятый час. В десять утра он должен был быть на стадионе. После проигрыша каждая тренировка начиналась сорокапятиминутным бегом с ускорениями. Представив, как он будет себя чувствовать в 10:45, Хьюго стало нехорошо. Ему ужасно не хотелось вставать.
Часом позже он все же встал и оделся. На прощание поцеловал Сильвию. Она спала с улыбкой на устах, свежая, как раннее утро.
- Прощай, милый,- прошептала она, обняв Хьюго за нею.
Не позволяй этим громилам обижать себя. И принеси своей девочке маленький подарок. Что-нибудь от "Майера" на Санфорд-стрит. Там есть что выбрать.
Шагая по темным улицам, Хьюго подумал: "Конечно, девушкам нравятся знаки внимания. Цветы. Конфеты. Сентиментальные существа". Он не знал магазин Майера на Санфорд-стрит и решил, что это кондитерская, где продаются сладости, которые любит Сильвия. Он решил купить самую лучшую коробку шоколадных конфет.
После полудня, испытывая легкое головокружение от недосыпания и бега с ускорениями, Хьюго шел вдоль Санфорд-стрит в поисках нужного ему магазина. Он остановился. "Майер" - гласила узкая вывеска над витриной. Но вместо коробок конфет и пирожных за стеклом сверкали золото и бриллианты. "Майер" продавал ювелирные изделия. Дорогие ювелирные изделия. Хьюго не вошел в магазин. Бережливость входила в набор добродетелей, которые он еще ребенком усвоил в своей замечательной семье. Он пошел дальше и, найдя кондитерскую, купил пятифунтовый шоколадный набор за 15 долларов. Когда продавец заворачивал коробку в яркую бумагу, у Хьюго защемило сердце от собственной расточительности.
В этот вечер он пробыл у Сильвии не больше десяти минут. У нее ужасно болела голова. На конфеты она даже не посмотрела.
Следующим вечером Хьюго не пришлось уходить. Днем он заглянул к "Майеру" и купил золотой браслет за З00 долларов.
- Я люблю щедрых мужчин,- пояснила Сильвия.
Едва ли Хьюго потратился бы на браслет, если б прошлым вечером, выйдя от Сильвии, не вспомнил, что каждый вторник у Крканиуса играют в покер. За три часа Хьюго выиграл 416 долларов - рекордный выигрыш за один вечер. Во время игры, слегка поворачивая голову, чтобы придать надлежащее направление левому уху, он неоднократно получал предупреждения об опасностях, таящихся в картах других игроков. Он сказал "пас", имея на руках полную масть, потому что у сидевшего напротив Крокера была масть с джокером, и выиграл с парой семерок у Крканиуса, который отчаянно блефовал с парой пятерок. Когда-нибудь, говорил он себе, засовывая в бумажник смятые банкноты и чеки, я с ними расплачусь. Но не теперь. Мысль, что у Сильвии может снова заболеть голова, была непереносимой.
К счастью Сибил вернулась только в пятницу. Во время сезона, по пятницам, Хьюго спал на кушетке в гостиной, чтобы не подвергать себя искушению растратить драгоценную энергию, необходимую для воскресных игр. Он боялся, что женская интуиция подскажет Сибил происшедшие с ним фатальные изменения, но благодарность за поездку в Нью-Йорк усыпила ее интуицию. Она просто обняла его и целомудренно поцеловала в лоб.
- Спокойной ночи, дорогой.
Когда на следующее утро Сибил принесла поднос с завтраком, у Хьюго зашевелилась совесть, и после субботней тренировки он купил ей у "Майера" бусы из японского жемчуга за 85 долларов.
Воскресный матч закончился триумфом Хьюго. Перед матчем, одеваясь, он решил, что лучшим способом расплатиться за 416 долларов будет победа. С чистой совестью, повинуясь неслышным голосам, он участвовал в большинстве схваток. А когда перед самым концом он, перехватив пас, первый раз в жизни побежал приземлять мяч в "город" соперников, весь стадион встал, приветствуя его. Когда он уходил с поля, тренер пожал ему руку. Хьюго чувствовал себя сильным и смелым, и мог бы играть целую вечность, не зная усталости. Кровь бурлила в его жилах, как молодое виноградное вино.
После игры его затащили в небольшую временную телестудию, устроенную под трибунами. До этого он ни разу не выступал по телевидению, но все прошло отлично, и поздно вечером кто-то сказал Хьюго, что у него фотогеничная внешность.