Сегодня ночью ты она приснилась.
Мы дегустировали вино в погребе, и она была обнажённой, и позволила мне поливать ее тело холодным вином и слизывать его с ее кожи.
В четыре утра я проснулся с внушительной эрекцией, которая никак не хотела исчезать. Я ворочался ещё час, а потом сдался и скользнул рукой в свои боксёры, пытаясь избавиться от образов, засевших у меня в голове.
Пока я ласкал себя, я представлял, как мой язык скользит по её горлу, груди, животу, внутренней стороне бёдер. Слышал её вздохи и стоны, отдающиеся эхом от каменных стен. Чувствовал её пальцы, запутывающиеся в моих волосах, её ноги, обвивающие мою голову, её тело, напрягающееся в сладком напряжении. Я заставлял её кончить именно так, пока вино стекало с её тела, а она пульсировала напротив моего языка. Я тоже застонал, когда мой собственный оргазм прошёлся волной через моё тело.
Но мне не стоило этого делать. Мне стало ужасно стыдно. Потому что теперь, когда я смотрел бы на неё, я не смог бы думать ни о чём другом, кроме её обнажённого тела на каменном полу.
Я точно не собирался идти на семейный ужин к Сойерам.
Чтобы не соблазниться, я надел на работу самые грязные джинсы и самую ужасную фланелевую рубашку с дырками, ту самую, которую моя бывшая всегда умоляла меня выбросить. Я не стал бриться и надел кепку вместо того, чтобы причесаться.
На винодельне я весь день занимался тяжёлой и грязной работой, чтобы гарантированно вспотеть. Я был один, так как моя помощница Марьела взяла выходную неделю, а дегустационный зал тоже был закрыт. Никого не заботило то, как я пахну.
Около шести вечера я был снаружи, укладывая новые контейнеры на пресс-площадке, когда услышал, как кто-то зовёт меня. Удивлённый, что в такую стужу кто-то оказался здесь, я обошёл здание и направился к входу в винодельню.
Сильвия стояла возле двери дегустационного зала, дрожа от холода без пальто, обхватив себя руками.
— Эй! — позвала она, заметив меня. — Я искала тебя!
Я побежал к ней, расстёгивая свою куртку.
— Что случилось? Всё в порядке?
— Да, но Боже, как холодно! — Она подпрыгивала с ноги на ногу.
Я быстро снял свою куртку и протянул ей.
— Надень это. Не спорь.
Она надела куртку, в которой почти утонула, и мы поспешили внутрь дегустационного зала. Закрыв за нами дверь, я включил все лампы. Я не доверял себе находиться с ней в темноте.
— Ух! — Сильвия подула на свои руки. — Здесь ещё холоднее, чем вчера! Я не чувствую лица! Что, сейчас минус десять?
— На самом деле около минус четырёх, но всё равно слишком холодно, чтобы бегать без пальто, — я положил свою шапку и перчатки на высокий столик и провёл рукой по своим взъерошенным волосам. — Что ты делала там?
— Искала тебя. Мы все ужинаем у родителей, и кто-то спросил, где ты. Я вызвалась за тобой сходить.
— Без пальто?
— В доме жара — я весь день готовила и так вспотела. И не меняй тему, — она высвободила руку из рукава моей куртки и погрозила мне пальцем. — Ты же сказал, что придёшь на ужин.
Я скрестил руки на груди.
— Я сказал, что подумаю.
— И ты подумал?
— Да. Но я не могу прийти.
— Почему?
Я пожал плечами.
— Работаю.
Сильвия закатила глаза.
— Генри, на дворе Рождество! Сделай перерыв!
— Ещё не Рождество.
— Для нас Рождество уже началось, — сказала Сильвия. — Сегодня гостиница официально закрывается для гостей на целую неделю, а это значит, что рождественские каникулы в Кловерли стартуют прямо сейчас. — Она подняла руки, но они утонули в рукавах моей куртки. — Я могу понять, что ты хочешь дождаться реального дня рождения Иисуса, чтобы отпраздновать, но я уверена, он не будет против, если ты поужинаешь с нами сегодня. На самом деле, он хочет, чтобы ты пришёл. Он мне так и сказал.
Я рассмеялся.
— Иисус сказал тебе, что хочет, чтобы я поужинал с вами?
— Да. Он сказал, что ты слишком много работаешь.
— Мне кажется, у Иисуса есть дела поважнее.
Она покачала головой.
— Нельзя ставить под сомнение слова Иисуса, Генри. Теперь пошли. Я уверена, ты ещё не ел, а у меня весь день в томятся фрикадельки в сладко-пряном соусе.
У меня тут же заурчало в животе.
— Фрикадельки, значит?
Она заметила мою слабость.
— Да. И это только закуска. В духовке уже готовится ветчина, а ещё будет тыква в мёде, хрустящая брюссельская капуста с беконом и орехами пекан…
Настоящая еда.
Я простонал вместе со своим желудком.
— Ты убиваешь меня.
— Хорошо. Идём и поешь.
— Посмотри на меня. Я выгляжу ужасно, Сильвия.
— Неважно, как ты выглядишь, сегодня всё по-домашнему.