Мои знания астрономии были неплохими, потому что мой дед всегда ею увлекался и учил нас с братьями находить основные созвездия, когда мы были детьми. Позже я немного изучал астрономию в Корнелле. Я забыл многое из того, что учил, но Китон, кажется, этого не замечал — он был готов искать всё, что я предлагал, и задавал множество умных и любопытных вопросов о каждой звезде или планете, на которые я указывал.
Сильвия присоединилась к нам через пару минут.
— Работает? — спросила она, закрывая за собой стеклянную дверь и шаркая по снегу в ботинках с развязанными шнурками.
— Да! — закричал Китон. — И Генри говорит, что я, может быть, увижу межзвёздную комету!
— Ух ты. — Она рассмеялась, её дыхание вырывалось белыми облачками, и она посмотрела на меня. — Это правда?
— Правда. Какой-то парень открыл её в августе, и она должна быть ближе всего к Земле в этом месяце. Её называют Рождественской кометой.
— И откуда ты это знаешь? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Я же говорю, я немного помешан на науке.
— И он показал мне, где найти… — Китон посмотрел на меня за подсказкой. — Пегаса?
— Персея, — поправил я.
— Персея, — повторил он. — Иди посмотри, мам. Я расскажу тебе, где это.
Сильвия наклонилась и заглянула в объектив.
— Хорошо, что мне искать?
— Сначала найди звёзды, которые образуют букву W, — повторил он то, что я сказал. — Видишь их?
— Да, — сказала она через мгновение.
— Это… — Китон снова посмотрел на меня.
— Кассиопея, — подсказал я.
— Кассиопея, — повторил он, его дыхание густо белело в морозном ночном воздухе. — А теперь посмотри под левой частью зигзага. Видишь там скопление звёзд?
— Думаю, да. Это Персей?
— Да. Генри только что рассказывал мне историю. Ты знала, что у созвездий есть истории?
— Да, но я знаю их немного, — Сильвия выпрямилась и позволила сыну снова взглянуть в телескоп. Дрожащая от холода, она повернулась ко мне. — Что за история у Персея?
Я так хотел обнять её, согреть, но держался на почтительном расстоянии.
— Я, наверное, не вспомню все детали, но Персей был внуком греческого царя, которому предсказали, что его внук убьёт его. Поэтому, чтобы внук вообще не родился, он запер свою дочь в башне.
— Всегда эти башни, — вздохнула она.
— Не переживай. Зевс влюбился в неё и явился к ней в виде… — я бросил взгляд на Китона, — золотого дождя. Который упал ей на колени и вызвал беременность.
Сильвия засмеялась.
— Продолжай.
— Царь, конечно, был в ярости и запер их обоих в сундуке, а потом выбросил сундук в море.
Сильвия легонько шлёпнула Китона по заду.
— Помни это, когда будешь думать, что я слишком строгая.
Я усмехнулся.
— Потом Зевс их спас, и они несколько лет жили на острове, где кто-то, я уже не помню, кто и зачем, поручил юному Персею принести голову Медузы.
— Это та, у которой вместо волос змеи? — спросил Китон.
— Именно. Никто не думал, что Персей справится, но он смог. По пути он ещё влюбился в прекрасную девушку Андромеду. Её родители приковали её к скале и оставили умирать.
— Эта история заставляет меня чувствовать себя намного лучше в роли родителя, — усмехнулась Сильвия. — Скажи, что у неё счастливый конец.
— Да. Персей вернул Андромеду домой, и они поженились, у них родилось много детей. Её созвездие находится рядом с его.
— Ох, мне это нравится, — Сильвия посмотрела на звёздное зимнее небо. — А деда он не убил?
— О, ещё как убил. Но это было скорее случайностью.
Она засмеялась и покачала головой.
— Буду сосредотачиваться на счастливом конце. Но мне так холодно. Вы скоро зайдёте?
— Можно мне ещё немного? — взмолился Китон. — Я хочу попробовать найти комету.
— Я останусь с ним ещё на несколько минут, — сказал я. — Ты можешь идти и согреться.
— Спасибо, — сказала она, улыбаясь мне. Она взглянула на сына. — Я очень это ценю.
— Мне в удовольствие. — Я смотрел, как она возвращается в дом, чувствуя лёгкую тревогу под кожей.
— А сколько вообще звёзд можно увидеть? — спросил Китон.
Я попытался вспомнить.
— Невооружённым глазом, думаю, несколько тысяч. А с твоим телескопом, может, сто тысяч.
— Ух ты, — он чуть повернул телескоп вправо. — А сколько их всего на небе?
— В нашей галактике? О, может быть, около ста миллиардов.
— Сто миллиардов только в нашей галактике? — В его голосе звучало восхищение. — А ещё больше в других галактиках?
— Да. Потрясающе, правда?