Спускаясь вниз, я гадала, не подозревает ли Уитни, что между мной и Генри что-то происходит, или это просто моя паранойя. Всё, что мы делали, — это сидели рядом за столом. Я решила, что, скорее всего, мне просто показалось — наверное, это мои собственные смешанные чувства к тому, что происходит между мной и Генри.
Когда я вернулась в гостиную, Генри и Китон как раз заходили с улицы. Щёки и носы у них покраснели от холода.
— Мама, угадай что! — радостно закричал Китон. — Генри ходит в зал бокса и сказал, что может взять меня с собой!
— Это здорово, дорогой, — улыбнулась я ему.
— Там есть занятия для детей, — добавил Генри, ставя телескоп в угол, чтобы он не упал. — Они выглядят очень увлекательно.
— Я всегда хотел научиться боксировать, но папа говорил, что командные виды спорта лучше, — сказал Китон, глубоко вдохнув. — Я чувствую запах шоколада.
Я рассмеялась.
— Он на столе. Угощайся.
Пока Китон брал кружку с подноса, я повернулась к Генри.
— Ты останешься на горячий шоколад?
Он немного замялся, почесав шею.
— Мне нужно возвращаться.
— Да брось. Ты обязан попробовать горячий шоколад — я сделала его с нуля, — сказала я, подавая ему кружку. Он взял её, и его руки на мгновение коснулись моих.
— Ладно. Но я ненадолго.
Он сел на диван напротив Эйприл, а я села между ними. Китон устроился на другом конце дивана рядом с моей мамой и с энтузиазмом рассказывал о том, что видел в небе. Всё это время Генри выглядел напряжённым, едва притронулся к горячему шоколаду. Если кто-то напрямую к нему обращался, он отвечал, но большую часть времени молчал.
Примерно через десять минут он поставил кружку обратно на поднос и встал.
— Мне правда пора возвращаться. Спасибо ещё раз за ужин.
Я тоже поднялась и отставила кружку.
— Я провожу тебя.
— Это не обязательно, — сказал он.
— Спокойной ночи, Генри, — крикнула моя мама с дивана. Мой отец и Эйприл махнули ему рукой.
— Спокойной ночи, — ответил Генри, обведя всех взглядом. — Увидимся завтра.
Несмотря на его слова, я последовала за ним в прихожую, где мы в тишине начали надевать зимнюю одежду. Один раз наши взгляды встретились, и он покачал головой, словно говоря, что я безнадёжна. Как только мы вышли на улицу, он резко свернул за угол дома и обнял меня, прижимая губы к моим в полумраке. В этом поцелуе смешались облегчение и желание — я немного волновалась, что семейная обстановка сделала его слишком осторожным, что он решил, будто всё это слишком рискованно для его работы, и я того не стою.
Его поцелуй на вкус был, как шоколад, а пах он кожей, зимой и, возможно, немного дубовыми бочками из погреба. Мы стояли почти по колено в снегу, но я бы с радостью избавилась от всей одежды за секунду, лишь бы почувствовать его кожу на своей. Зимние куртки мешали, перчатки раздражали — мы никак не могли приблизиться настолько, чтобы утолить жгучее желание.
— Чёрт, — пробормотал он у моих губ. — Я весь вечер уговаривал себя не делать этого.
— Почему? — спросила я.
— Потому что это неправильно. Твоя семья в двух шагах отсюда. Твой отец — мой босс. А твоя дочь уже что-то подозревает.
— Ты так думаешь?
— Ты слышала, как она задавала мне вопросы? А за столом она точно косилась на меня.
— Ей тринадцать. У неё всегда такое лицо.
— Всё равно, — он взял моё лицо в ладони. — Нам нужно быть осторожными, Сильвия.
— Эйприл знает, — призналась я. — И Фрэнни. А ещё, возможно, догадалась Хлоя.
— Понял, — произнёс он медленно, словно обдумывая услышанное.
— Я не хотела нарушить твоё доверие, — быстро сказала я, — просто я была так взволнована, что не могла никому не рассказать. С Фрэнни я поделилась случайно, но заставила её пообещать, что она ничего не скажет Маку.
— А как узнала Эйприл…
— Она просто догадалась, увидев нас сегодня вечером. А Хлоя, наверное, поняла после того, как поработала с нами.
Он замолчал, его челюсть напряглась.
— Ты злишься? — спросила я. — Прости. Я знаю, мы договаривались не афишировать это.
Он покачал головой.
— Я не злюсь, Сильвия. Просто не хочу, чтобы твоя семья думала, что я тобой пользуюсь.
— Они так не думают, — возразила я. — Мои сёстры рады за меня. Они знают, что я не ребёнок, Генри. Я могу постоять за себя. Это я пришла к тебе, помнишь?
— Но ты сама сказала, что сейчас уязвима. И со стороны это может выглядеть странно.
— Послушай меня, — я положила руки ему на грудь. — Я знаю, что говорила. Но быть с тобой помогает мне становиться сильнее. Это делает меня счастливой. Разве это не только наше дело?