Время снова начало свой ход, когда движения наших тел стали более сумасшедшими и настойчивыми. Полнота, заполняющая мою грудь и низ живота, сочетается с пульсацией у меня между ног. Я чувствую, как Лотнер увеличивается во мне, а его дыхание становится быстрым и поверхностным. Как бы я не хотела контролировать это... сделать так, чтобы всё длилось ещё дольше, но я не могу. Его рука перемещается с моей груди на клитор. Средним пальцем он массирует мой комок нервов и врезается в меня короткими сильными толчками. Спустя три толчка, горячая жидкость наполняет меня, и на выдохе он произносит моё имя в то же самое время, как и я произношу его. Я распадаюсь на кусочки, и, двигая бёдрами, вбираю в себя всё, что он может мне дать и отдаю всё, что у меня осталось.
Обессилившая и вспотевшая, я без сил падаю ему на грудь и прижимаюсь лицом к его шее. Успокаивающие поглаживания его пальцев на моей спине убаюкивают, и вскоре я засыпаю.
10 глава
18 июня 2010 г.
Четыре утра.
После того, как уютно устраиваюсь на груди у Лотнера, я не двигаюсь на протяжении всей ночи. Его признание всё ещё крутится у меня в голове. Самый великолепный мужчина, которого я когда-либо встречала, любит МЕНЯ. И от этого так чертовски больно. Всё чего я хочу, это тоже его любить. К чёрту магистратуру. Туда же и все глупые мечты. Ничто и никогда не сравнится с тем, что я чувствую сейчас. И поэтому я знаю, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я ослеплена любовью. И если я не найду никаких перспектив, то в итоге рухну с небес на землю, когда эта иллюзия испарится.
Я слезаю с него и беру ноутбук. Намереваясь теперь увеличить расстояние между нами, я нахожу папку с его фотографиями и решаю удалить их. Голубые ирисы смотрят на меня, пока палец зависает над кнопкой «удалить». Повернувшись к постели, я смотрю на Лотнера. Длинные ресницы тенью лежат на щеках. Пухлые губы немного раскрыты. Одна рука покоится на груди, которая медленно поднимается и опадает от равномерного дыхания. Я не могу сделать это. Такое ощущение, словно я прощаюсь. А я не готова попрощаться с ним. И никогда не буду. Но, в любом случае, я сделаю это. Только не сегодня.
Я нажимаю на другую папку, в которой находятся фотографии, которые я сделала в прошлом месяце.
— Что это? — сонный голос Лотнера пугает меня.
Он сидит на постели, облокотившись на спинку кровати.
— Привет, не хотела тебя разбудить.
Наклонившись ко мне, он проводит носом по моей шее.
— Ты и не разбудила. Мне придётся скоро уходить. Нужно ещё принять душ и переодеться прежде, чем поеду в больницу.
Я прислоняюсь лбом к его голове.
— Откуда у тебя эти картинки?
— Это мои фотографии.
— Ты серьёзно?
Я смеюсь.
— Да, серьёзно. А что такого?
Он пожимает плечами.
— Просто... они великолепные. Почему ты их сделала?
— У одной пары, у которой я следила за домом, внучка болела лейкемией. Они делали календари в качестве подарка тем, кто жертвовал деньги. Кстати, это помогло двенадцати детям с лейкемией. Один ребёнок на каждый месяц. Все, кто делал пожертвования, получали календарь. Местная типография в качестве пожертвования предоставила все свои услуги, а я сделала фотографии бесплатно.
Лотнер ничего не отвечает. Он просто смотрит на экран. На фото дети, болеющие лейкемией. Фотографии чёрно-белые, но все вещи — игрушки, шляпки, одежда — они все цветные. Большинство детей лишилось волос из-за химиотерапии, от этого они выглядят ещё более хрупкими. Но улыбки на их лицах и сияющие глаза — это настоящее удовольствие. Я помню каждого из них. Их имена, их истории. А их отвага оставила неизгладимый след у меня в душе и в сердце. Дети чувствовали себя, словно они знаменитости — разодетые и позирующие перед камерой. В тот момент они ощущали себя сверхважными. И хотя бы на один день почувствовали себя нормальными.
— Сидни, ты такая талантливая. То есть... они действительно прекрасные.
Я игриво толкаю его локтём.
— Сказал парень, который скоро станет педиатром и который определённо любит детей.
— Да, я люблю детей, но я говорю о фотографиях. Свет, углы, под которыми они сделаны, цвета, которые ты добавила, доброта, которую ты вложила в каждую из них, это так... чувственно. Ты точно уловила суть каждого фото. Эти работы, они... вау!
— Да, да. Я последовательница Энии Лейбовиц. Неважно. Это просто хобби.
Я смотрю на Лотнера, и он качает головой, сжав раздраженно губы.
— Хорошо. Извини. Спасибо. Я действительно благодарна тебе за этот комплимент. Это дорогого стоит — получить такой комплимент от человека, который сам не обделён талантами.
Смущённая улыбка появляется на его лице.
— Я хочу этот календарь. Прикреплю его в ординаторской, как напоминание о том, почему мы все здесь.
Я киваю и улыбаюсь.
— Хорошо.
Закрыв крышку ноутбука, я кладу его на ночной столик. Забравшись к нему на колени, я обнимаю его за шею.
— Не уходи, — прошу я, выпятив нижнюю губу.
Он наклоняется и прикусывает её, медленно потянув зубами.
— Я останусь, если ты останешься.
Я с намёком кручу бёдрами.
— Ммм, хорошо. Мне всё равно никуда не нужно идти.
Его пальцы сжимают мои бёдра, чтобы остановить движения. Лицо его становится серьёзным.
— Нет, я имею в виду, что останусь, если ты останешься.
Я киваю, давая понять, что понимаю, о чём он, и опускаю взгляд.
— Тогда тебе лучше идти собираться.
Я слезаю с него и спешу поскорей ретироваться, повернувшись к нему спиной и натягивая на себя одеяло. Матрас прогибается, когда он встаёт.
— Я хочу, чтобы ты осталась, — его тон мягкий, пока он стоит у меня за спиной, одеваясь.
— Я знаю, — шепчу я.
Он обходит кровать и наклоняется так, что его лицо оказывается в сантиметрах от моего.
— Я тебя люблю.
— Я знаю, — закрываю я глаза, делаю глубокий вдох и с шумом его выпускаю.
— Я не ожидаю, что ты скажешь мне это в ответ. Я просто хочу, чтобы ты знала это, и чтобы я не провёл всю свою оставшуюся жизнь в размышлениях «а что если».
Ещё один кивок.
— Знаю.
Я отказываюсь открыть глаза. Он бы завладел мной. Один взгляд, и я его. Чёрт, да я уже принадлежу ему. Я просто не произнесла тех слов. И не произнесу... не могу.
Тёплые губы прикасаются к моему лбу.
— Ты знаешь, да? — его голос звучит слабо, побеждённо. — Хорошо, я позвоню тебе позже в таком случае.
Ещё один кивок — это всё, что я могу выдавить из себя. Сердце взволнованно бьётся в груди, словно предупреждающий сигнал, но это не мой мозг, так что следует проигнорировать это. Эмоции ненадёжны, опасны. Они обманчивы. Судьба, она для дураков, которые верят в сказочки. Я не покупалась на все эти грёзы о принцессах, когда была маленькой, и чертовски уверена, что и сейчас не запрыгну в золотую карету, чтобы потом не оказаться в тыкве в окружении мышей, когда бал подойдёт к концу.
20 июня 2010 г.
— Привет, Эйв, как дела? — поднимаю я трубку, пока гуляю со Сворли.
— Готовлю завтрак для Кейдена. Он всё ещё в кровати. У нас были лучшие выходные, — её тон мягкий, почти шепот.
— Вау! Ты когда-нибудь готовила завтрак для парня до этого?
— Тебе обязательно нужно это спрашивать?
Я смеюсь.
— Думаю, нет. Так что, всё становится более чем серьёзно?
— Наверное, да. Он так отличается от тех парней, с которыми я когда-либо была раньше. Он умный и милый. И он такой внимательный в постели. Если ты понимаешь, о чём я, — хихикает она.
Наморщив нос, я отвечаю.
— Да, понимаю, но на самом деле не очень хочу.
— Он мне нравится, Сэм, — серьёзность в её голосе заставляет снова выйти в свет старшую сестру.
— Я рада за тебя, но просто... будь осторожнее. Он уже обжёгся однажды, и из-за этого его эмоции на некоторое время могли ослабнуть. Тебе придётся учесть и то, что он, возможно, и хороший парень, который также хорош и в постели, но это не обязательно означает, что за этим стоит что-то большее.