— Мама...
— Нет! — прерывает меня Эйвери. — Не смей разглагольствовать о том, что ты делаешь так, чтобы мама гордилась тобой и проживёшь жизнь, которой у неё никогда не было. Я ненавижу, когда ты выставляешь всё так, будто её жизнь была одним сплошным разочарованием. Ты заставляешь меня чувствовать себя так, будто она не хотела иметь нас. Вот, кем ты считаешь, мы были для неё? Ошибками?
— Нет! Это не то, что я имела в виду! — застываю я в защитной позе. — А я ненавижу, когда ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой за свои амбиции.
— Отлично! Будь амбициозной. И проведи остаток своей жизни за учёбой и поиском идеальной работы. Подожди, пока тебе не стукнет сорок, чтобы ты смогла выйти замуж и завести семью, но делай это для себя. Для себя, а не для мамы. Не делай этого потому, что думаешь, что она бы хотела, чтобы ты так поступила. Не делай этого потому, что считаешь, что мама не последовала за своей мечтой.
Я опираюсь рукой о стойку и делаю глубокий вдох.
— Я улетаю в Париж на следующей неделе. Улетаю ради себя. И продолжать учиться я буду для себя. Это мои мечты. Мама умерла. Слишком поздно заставлять её гордиться мной.
Эти слова будто кислота разъедают мой рот изнутри.
— Я надеюсь, что ты это понимаешь. Потому что ты на самом деле рискуешь всем.
— Всё или ничего, — отвечаю я с долей ехидства в голосе.
— Ну, да. Вчера у меня было всё, а сегодня я уезжаю домой ни с чем в ещё худшем состоянии, чем была до этого. Стоит ли оно того? Чёрт, нет! — раздраженно взмахивает руками Эйвери.
Я смеюсь, потому что этот диалог начал погружаться в философские глубины, в которых мы с Эйвери были теми ещё «знатоками».
— Так что... всё это должно быть связано либо с Лотнером, либо с моим будущим. В любом случае это риск. И я не думаю, что работа моей мечты разочарует меня. Думаю, твой случай доказывает, что парни непредсказуемы и не стоят того риска.
Эйвери встаёт со стула и потягивается, громко зевая.
— Парни не стоят риска, но любовь стоит, — отвечает она и подходит к лестнице.
— Я никогда не говорила, что люблю Лотнера.
— Так же, как и то, что не любишь его.
Эйвери выходит на прогулку со мной и Сворли, а потом уезжает после ланча. Мы обе извиняемся друг перед другом за наш эмоциональный всплеск и переводим всё это на мужчин, которые забили наши головы. Лотнер действует мне на нервы всё больше и больше. Я чувствую, что уже на грани и готова наброситься, даже если ветер просто подует мне в лицо. Это сумасшествие, но я завидую тому, как сложились обстоятельства у Эйвери. Уверена, что видеть Кейдена с другой девушкой разрушающее чувство, но принять решение бросить его пришло с лёгкостью. Уйти от Лотнера, неважно, как сильно я пытаюсь выставить его для себя в свете плохого парня, будет нелегко.
Я выхожу из бассейна и стоит мне только сесть, как звонит телефон.
— Привет, Элизабет.
— Привет, Сидни. Как у вас там дела?
— Хорошо.
Я решаю не упоминать, что Сворли давно уже перестал придерживаться своей диеты и расписания, по которому он должен ложиться спать. И также «забыла» сказать, что он спит на их кровати. Кровати, на которой у меня был горячий секс последние три недели, и простыни которой пропахли Лотнером, мною и сексом...
— Ох, отлично. Я хотела сказать, что... мы собираемся приехать домой пораньше.
— Правда? Насколько раньше?
— Завтра. Тревор отравился чем-то и ему плохо последние три дня. Сейчас ему уже лучше, но он обессилен и хочет домой.
— Боже, это ужасно. Нет ничего хуже, чем заболеть в миллионах километров от дома. Я проходила через это.
— Да. Он в каком-то роде гермофоб, поэтому обниматься с туалетом в гостинице и валяться на полу в ванной просто убивает его.
Я смеюсь, подумав о нынешнем состоянии Тревора. Даже его вид говорит об этом: то, как идеально выбрита его голова и как идеально сидит на нём одежда. Галстук всегда плотно затянут, а рубашка застёгнута на все пуговицы. Элизабет даже немного преуменьшает, называя его гермофобом, но я видела его в настоящем свете. Эта мысль заставляет меня застыть в тревоге. У меня есть меньше суток, чтобы привести в порядок это место до их возвращения. Дела не очень хороши!
— Так когда вы приезжаете? И вас нужно будет забирать из аэропорта?
— Мы приедем не раньше 21:15, и нет, нас не нужно забирать, мы наняли машину до дома.
— Ну, тогда хорошо, увидимся завтра вечером.
— Пока, Сидни.
— Пока.
Адреналин зашкаливает, и мои планы, где я хотела провести на солнышке весь день, официально отменены.
— Так, Сворли, ты пока тут сам по себе. Мне нужно устроить генеральную уборку.
В голове я начинаю составлять список дел, которые должна сделать: постирать вещи, помыть в ванных комнатах, подмести дом, вытереть пыль, подстричь газон, отдраить заднее сидение в машине Тревора от шерсти собаки, а также пополнить запасы еды и алкоголя, которые я съела и выпила.
Пока я вожусь возле стиральной машинки с постелью пропахшей сексом, мне приходит сообщение:
«Приглашаю тебя на завтрак. Уверен, что пропустил твоё сообщение со «спасибо»:) Потому что совершенно точно ты не можешь всё ещё быть расстроена из-за прошлой ночи, верно»?
Расстроена ли я насчёт прошлой ночи? Не знаю. Прямо сейчас я не могу думать об этом. Слишком много всего нужно сделать. С Лотнером разберусь потом.
«Спасибо»
Я пялюсь на сообщение, тщательно обдумывая, что же ещё написать, но я не знаю, что ещё можно добавить, поэтому отправляю только одно слово.
12 глава
27 июня 2010 г.
Двенадцать часов... тик-так. Я просыпаюсь, кормлю Сворли и веду его на прогулку. Моей сегодняшней униформой становятся старые джинсовые шорты, чёрный короткий топ и жёлтые резиновые перчатки. Со стиркой покончено — их постельное бельё и моя одежда чистые. К Элизабет и Тревору каждые две недели обычно приходит уборщица, но я сказала им, что сама буду справляться с уборкой в их отсутствие. Ну а теперь мне бы очень хотелось, чтобы я тогда затолкала это предложение себе куда подальше.
Этот дом чертовски огромный, ну или, по крайней мере, он таким кажется, когда приходит время уборки. Вчера у меня заняло два часа, чтобы вытереть пыль во всём доме. Нет, позвольте перефразировать. Два часа у меня это заняло, потому что я хотела соответствовать перфекционистским ожиданиям Тревора. Отделка деревом выглядит прекрасно, но превращается в ночной кошмар, когда дело доходит до вытирания пыли. Мне, возможно, придётся пропустить ланч и перерывы на поход в ванную комнату, но думаю, что мне удастся привести всё в порядок к приезду хозяев сегодня вечером.
В дверь звонят как раз в то время, когда я стою на коленях и отдраиваю туалет на втором этаже. Раздраженно вздохнув, я прерываюсь и иду вниз. Последний человек, которого мне нужно было сейчас увидеть, стоит у окна, освещённый дневным светом и срывает мои трусики своей огромной улыбкой. Я снимаю перчатку с правой руки и открываю дверь.
— Привет, красавица.
Я закатываю глаза.
— Это очень глупо сейчас. Посмотри на меня.
Я развожу руки, чтобы он мог хорошенько рассмотреть мою старую одежду, не накрашенное лицо и растрёпанный хвост, торчащий где-то на макушке.
— Я с отличием закончил медицинский. Так что уверяю тебя, я не глупый.
Его язык лениво проходит по верхней губе в то время, как грёбаные глаза Медузы бродят по моему телу. Он делает шаг вперёд, а я делаю шаг назад.
— А тебе разве не нужно быть в больнице сегодня?
Он просто качает головой, пока его хищный взгляд полон желания и устремлён на меня.
— Нуу, я тут занята, так что позвоню тебе позже, — говорю я и делаю ещё один шаг назад.
— Сидни... — он хватает меня за руку, которая всё ещё в перчатке и снимает её, бросив на пол.
— У меня нет времени...