На крыльце я пристегиваю поводок к ошейнику Сворли.
— Мы пробежим две мили, а затем пойдём домой. Если тебе будет нужно потренироваться подольше, я привяжу ремнём твою гиперактивную задницу к беговой дорожке до конца дня. Capiche (прим. пер. — понял)?
— Ты можешь просто привязать его поводок к бамперу машины и поехать по городу.
С выпученными глазами я разворачиваюсь на голос. Доктор Эббот стоит позади меня, а Сворли сразу же бросается здороваться с его промежностью.
— Чёрт! Вы напугали меня. Я... я просто...
— Шутила? Я надеюсь, — улыбается он.
Его тёмно-синяя футболка для бега мокрая и прилипала к его худощавой фигуре бегуна, а шорты слишком короткие для этих длинных ног. Мои же ноги, наоборот, вероятно, слишком короткие для бега на публике. Тёмная копна волос прилипает к его лбу, а пот скатывается вниз по покрасневшему лицу. Его неотразимое невинное очарование заставляет меня улыбнуться.
— Да, по крайней мере, сегодня я шучу.
— Выдался сложный денёк вчера? — смеется он.
— Определённо. Несколько неожиданных событий вчерашнего дня, начиная с поездки к вам, — натянуто улыбаюсь я, сложив руки на груди.
Он садится на корточки и игриво чешет Сворли за ухом.
— Ты сегодня выглядишь хорошо, здоровяк.
Сворли, как с ума сходит, и начинает его облизывать. Всё тело собаки трясется от восторга.
— У нас не было больше никаких проблем, начиная со вчерашнего утра, и он проглотил свой завтрак час назад.
— Так что, две мили, да? — спрашивает он.
— Да, на сегодня это мой лимит, — киваю я.
— Ну, в принципе, мне остается пробежать ещё где-то две мили и нужно будет идти готовиться к работе. Не хотите компанию в моем лице?
— Доктор Эббот, я не хочу вас задерживать.
— Я Дэйн, и я уже пробежал восемь миль. Думаю, что бежать медленнее — это то, что мне нужно, — он переступает с ноги на ногу, растягивая внутреннюю поверхность бёдер.
Подтянув свой хвост, я обдумываю его предложение. Впереди ещё двадцать девять дней хаусситтинга и присмотр за абсолютно непредсказуемой дурной собакой, так что, возможно, это неплохая идея переспать с милым ветеринаром, который живёт поблизости.
— Ладно тебе, это всего лишь пробежка, — он ставит руки на бёдра и наклоняет голову.
Я киваю.
— Хорошо, но я серьёзно. Ноги этого ста шестидесятисантиметрового тела должны работать в два раза быстрее, чтобы успевать за ста девяноста пятью сантиметрами.
— Ста девяноста сантиметрами и я побегу медленнее.
Мы бежим на север, и Дэйн начинает игру в «Двадцать вопросов».
— Итак, откуда ты знаешь Элизабет и Тревора?
— Элизабет — сестра моего отца.
— Откуда ты?
— Иллинойс.
Он смеется.
— Девушка со Среднего Запада, да?
— Да-да, девушка со Среднего Запада, — я пытаюсь продолжить улыбаться, но у меня не получается.
— Ты училась в колледже?
— Да.
— Очень содержательно, — его голос полон сарказма, он не прилагает никаких усилий, чтобы говорить, пробежав при этом уже восемь миль.
Обычно, я не говорю во время бега. Мне не хватает воздуха.
— Университет Айовы. История искусств. Мама умерла. Отец работает в посольстве. Младшая сестра. Твоя очередь.
Дэйн смеется.
— Я как будто с роботом бегу. У Сворли и то больше энтузиазма, чем у тебя сейчас.
Я останавливаюсь, потому что Сворли тянет меня в сторону, чтобы избавиться от груза.
— Кал выглядит нормально, — усмехается Дэйн.
Я кладу какашки в пакет и выбрасываю в урну. Мы бежим дальше.
— Калифорнийский Университет в Дэвисе, ветеринария. Родители в Лос-Анджелесе. Младший брат в Сиэттле. Старшая сестра в Сан-Хосе.
Он косится на меня, но я ничего не отвечаю, а он ничего не добавляет. Мы бежим дальше в тишине.
— Это мой дом, — говорит он, указывая направо в сторону двухэтажного дома из красного кирпича.
Наклонившись, я опираюсь руками о колени, пытаясь отдышаться, пока Сворли поднимает лапу для всяких там его дел.
— Принести тебе воды прежде, чем ты пойдёшь обратно?
— Спасибо, но всё в порядке. Пойдём, Сворли.
— Мне понравилась наша пробежка... эм... возможно, мы сможем когда-нибудь ещё раз повторить?
Дэйн переминается с ноги на ногу. Должно быть, это нервная привычка или ему, возможно, нужно в туалет.
— Конечно. Сворли это понравится. Ну, ты знаешь, где нас найти.
— Пока, Сидни.
— Пока.
***
Как только мы заворачиваем за угол дома Элизабет и Тревора, я замечаю знакомую чёрную «Тойоту ФоРаннер», припаркованную на аллее перед домом. Чёрт!
— Ладно, пёс, когда я скажу фас, тебе лучше послушаться меня.
Я иду к подъездной дорожке, и как только огибаю его «ФоРаннеру», то отступаю назад из-за вида на моём крыльце. Псевдо «парень по бассейнам» сидит на ступеньке, держа в руках огромный букет полевых цветов, а рядом с ним стоит подставка с двумя чашками кофе и белый пакет.
— Фас, — шепчу я, отпуская поводок.
Сворли запрыгивает на ступеньки и начинает лизать «парня по бассейнам».
Глупая собака.
Улыбка «я не мог дождаться, чтобы увидеть тебя снова» светится на его лице и отгоняет прочь мою решительность, а эти голубые ирисы... Боже мой, они лишают меня дара речи.
— Я подумал, что мы должны заключить перемирие прежде, чем ты получишь доступ к каким-либо колюще-режущим предметам.
Он облизывает свои пухлые алые губы, и мой язык повторяет то же самое с моими губами.
Поймав себя на этом, я сжимаю губы и натянуто улыбаюсь.
— Ммм... разумно, — я подхожу ближе.
Сворли находит тень возле входной двери и падает там.
Поднявшись, парень протягивает мне цветы.
— Мир?
Этот молодой человек выше всех похвал. На нём надеты пляжные шорты в чёрно-серую полоску и чёрная футболка, обтягивающая его грудь. Очки-авиаторы висят на футболке. Всё в нём кричит об опасной сексуальности. Однако сегодня я глухая.
Я нюхаю яркие цветы и прохожу мимо него.
— Как мне тебя называть?
Повернув голову, я вопросительно поднимаю бровь и его усмешка становится шире в два раза.
— Лотнер Салливан.
Я продолжаю идти. Открыв дверь, я даже не разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него снова. Сворли запрыгивает в дом и бежит на кухню.
— А ты не собираешься пригласить меня в дом?
Остановившись посреди дверного проёма, я размышляю о своём здравомыслии, если я позову абсолютного незнакомца в дом, который даже не принадлежит мне. Ладно. Я сделала это вчера, но полностью под ложным предлогом.
Сложив губы в трубочку, я пожимаю плечами.
— Посмотрим. Что в сумке?
— Вишнёво-миндальные галеты.
Я беру пакет и заглядываю внутрь. Тут больше и думать не о чем. Он определённо приглашён в этот дом. И если хотя бы в одной из тех четырёх чашек окажется латте с молоком и специями, я упаду на колени перед ним и сделаю ему самый отличный минет за всю его жизнь.
— После тебя, — говорю я с усмешкой и поворачиваюсь, чтобы пропустить его.
— Спасибо?..
— Сидни, — встречаюсь я с ним взглядом.
— Как я и подозревал. Красивое имя для красивой женщины.
О боже, не к добру это всё, совсем не к добру.
На кухне Лотнер садится за стойку, пока я вытаскиваю тарелки из шкафчика.
— Надеюсь, я купил то, что тебе нравится? Я взял простой кофе без кофеина, Фраппе, зелёный чай и латте с молоком и специями.
Латте с молоком и специями? Святой Боже!
Одна из тарелок выскальзывает из моих рук и ударяется о стойку. Каким-то чудом она не разбивается.
— Вот дерьмо!
— Извини, ты, наверное, девушка, которой больше по душе апельсиновый сок, мм?
Сидни! Возьми себя в руки... во всех смыслах слова.
Всё моё тело заливает жаром, и я знаю, что на лице у меня появляется румянец. Я не могу смотреть на него и не думать при этом о минете. Я почти уверена, что больше никогда не буду пить латте с молоком и специями, при этом не думая о том, как я доставляю Лотнеру удовольствие. Чёрт! Надеюсь, он не умеет читать мысли.