Наши взгляды встречаются, и ему больше ничего не нужно говорить. Больше нечего сказать. Он уже всё сказал.
— Сидни Энн Монтгомери, любовь всей моей жизни, владелица моей души, мать самой ангельской девочки на всём белом свете... ты выйдешь за меня замуж?
— А где моя малы....
— Сидни! Одно слово, детка. Я тебе уже сказал, как всё должно пройти.
Я смеюсь и протягиваю левую руку.
— Да!
Он надевает кольцо на мой палец, а затем целует его.
— Где моя сестра? Где Оушен? Почему ты не...
И он затыкает меня одним единственным способом, который знает. Когда я расслабляюсь и сдаюсь под его напором, он отпускает мои губы. Посмотрев на мои босые ноги, Лотнер закусывает нижнюю губу.
— Как выглядят твои туфли, которые ты привезла под это платье? — спрашивает он и кладёт руку мне на бедро.
— Туфли на шпильке серебряного цвета, а что? — соплю я.
— Обуй их.
— Что? А разве мы не...
— Обуй. Их, — говорит он твёрдо, но при этом хитрая улыбка растягивает его губы.
Я закатываю глаза, вытаскиваю обувь из чемодана и обуваюсь. Их каблук десять сантиметров, и выглядят они так, будто их носит какая-то танцовщица у шеста. Я их обуваю только когда иду куда-то с Эйвери.
Лотнер стоит у стеклянной балконной двери. Я встречаюсь с его сексуальным разгоряченным взглядом. Мы собираемся делать это на балконе? Тогда зачем мне обувать туфли? Он манит меня пальцем, и я слушаю его немую просьбу. Когда я встаю перед ним, он изучает моё тело, а затем сбрасывает пиджак с плеч.
— Мы остаёмся в номере? — спрашиваю я, пока он развязывает галстук.
Лотнер кивает.
Я наблюдаю за тем, как он снимает рубашку, и облизываю губы.
— Ты собираешься снять ВСЮ одежду? — тихо выдыхаю я.
Он снова кивает.
Я закусываю внутреннюю сторону щеки и играю с волосами, пока размышляю о своих туфлях.
— Мы собираемся делать что-то немного извращенное, да?
Он ухмыляется и снимает боксеры. Я задерживаю дыхание, когда он предстаёт передо мной голый и очень возбуждённый. Посмотрев сначала на окно, я рассматриваю Лотнера широко открытыми глазами.
— Никто нас не увидит, — усмехается он, поворачивает меня к себе спиной и расстёгивает моё платье
Оно без бретелек, поэтому без проблем падает мне в ноги, так что в итоге я остаюсь стоять только в одних чёрных трусиках и своих туфлях.
— Выйди из платья.
Я так и делаю. Он берёт мою ладонь и прижимает её к окну.
— Расставь ноги.
— Когда ты превратился в такого извращенца? — интересуюсь я, повернув голову к нему.
Лотнер перекидывает мои волосы на одну сторону, обнажая шею, и проводит по ней языком. Затем он прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моей спине.
— Говорит девушка, которая удовлетворяла себя у меня на глазах, — бормочет он у моей кожи.
Вот оно... его улыбка. Я чувствую его улыбку у моей кожи, и это посылает мурашки по всему телу.
— Это выглядело нелепо, — вздыхаю я, когда руки Лотнера ласкают мою грудь.
— Это было чертовски сексуально, — парирует он и щипает мои соски.
— Ахх... — я выгибаю спину, сильнее толкнувшись грудью в его ладони, а задницей прижимаюсь к нему.
— Детка, ты такая чертовски сексуальная, — его член скользит у меня между ног, потираясь о мои трусики. — И это моё, всё моё.
Правой рукой он медленно продвигается по моему животу вниз, пока не ныряет под кружевную часть трусиков. Я запрокидываю голову и облокачиваюсь на него, пока он массирует мой клитор.
— Лотнер...
— Что, детка?
— Ох... Боже! — вскрикиваю я.
— Я тебя не слышу, Сид, — говорит он и сильнее сжимает мой сосок.
— Ахх! Лотнер! — кричу я, когда он одновременно сжимает мой сосок и массирует клитор.
Он сжимает в кулак тонкую материю и одним быстрым движением мои трусики превращаются в маленький ничтожный клочок кружева. Качнув бёдрами, он входит в меня. Я царапаю ногтями окно, когда мои колени немного подкашиваются.
Подняв взгляд, я наблюдаю за нашими отражениями в стекле, и удивляюсь, насколько меня это заводит. Лотнер сжимает мою грудь, а затем продвигается ниже мне между ног. Я вижу, что он тоже за нами наблюдает. Наши взгляды встречаются в отражении.
— Это не извращённо, детка... просто... сексуально, — с каждым толчком, который он делает, его голос становится всё более натянутым, дыхание поверхностным. — Боже мой... Люблю... каждый сантиметр... тебя.
— Лотнер! — кричу я снова, опрокинув голову назад, пока его опытные пальцы доводят меня до сумасшествия.
— Я близко... О боже... так... близко! — кричу я, пока он затрагивает каждый мой сексуальный нерв.
Он врезается в меня сильнее, его толчки более беспорядочные, и я толкаюсь назад к нему, сжимаясь вокруг него.
— Да! Да! Да! — кричу я, будто пыталась разбудить весь город.
Меня накрывают одна за другой волны потрясающего удовольствия. Я прижимаюсь лбом к стеклу.
Лотнер врезается в меня последний раз.
— Сидни! Боже, так хорошо! — рычит он, обернув руки вокруг моей талии и изливаясь в меня.
Я перестаю чувствовать свои ноги. Я благодарна ему за то, что он так крепко меня держит. Лотнер разворачивает меня к себе лицом, сгребая меня в свои любящие объятия, и несёт в кровать. Убрав одеяло, он кладёт меня на простыни, снимает туфли и массирует мои ноги.
Я улыбаюсь и качаю головой.
— Чёрт возьми... говори что хочешь, но это было извращенство.
Он целует каждый мой напедикюренный палец.
— Так как ты теперь официально со мной навсегда, мы должны добавлять каплю извращенства то туда, то сюда, чтобы была какая-то... внезапность.
Я поднимаю вверх левую руку и смотрю на своё кольцо.
— Оно красивое. А как твой папа отнесётся к тому, что я буду носить кольцо твоей матери?
Он забирается ко мне на кровать, оставляя на мне поцелуи по мере того, как поднимается вверх.
— Он польщён.
Я поднимаю голову.
— Он знает?
— Конечно.
— Хмм... интересно.
Лотнер целует меня в губы. Это медленный, почти ленивый поцелуй, будто у нас в запасе всё время мира. Я улыбаюсь про себя потому, что только сейчас до меня доходит смысл того, что мы делаем. Пожалуйста, пусть это не будет сном, а если сон, то я никогда не хочу просыпаться.
Я тяну его за волосы, и он прекращает поцелуй.
— Я люблю тебя.
На его губах снова появляется улыбка человека, выигравшего в лотерею. Если он будет улыбаться так широко каждый раз, как я говорю ему это, то ему придётся слышать это как минимум сотню раз в день.
— Я тоже тебя люблю, — он переворачивает меня так, что я оказываюсь распластанной на его груди, мои волосы на его лице, а под ухом бьётся его сердце.
— Итак...
— Вот оно, игра в двадцать вопросов, — понимающе смеётся он.
— Хорошо, умник...— я немного впиваюсь ногтями в его грудь, что заставляет его чуть подпрыгнуть. — Если ты такой умный, то не заставляй меня задавать вопросы, расскажи всё сам.
— С чего бы начать. Посмотрим... Оушен сегодня ночует в доме моего отца с... давай просто скажем, что с семьёй, и завтра ты узнаешь об этом побольше.
Я поднимаю голову, но Лотнер кладёт руку на неё и прижимает меня обратно к своей груди.
— Просто выслушай. Свадьба была отменена две недели назад сразу после того, как я видел тебя последний раз... — он продолжает крепко прижимать меня к себе, зная, что я умираю как хочу посмотреть на него и узнать побольше деталей. — Но, думаю, я знал, что не женюсь на Эмме с тех пор, как узнал, что ты не замужем за Дэйном. Так что, отвечая на твой следующий вопрос... Я умолял своё временное помешательство не разорвать всё сразу же, и я почти уверен, что мне нужно будет крепко держаться за свою работу, потому что один руководитель по набору персонала больше не даст мне блистательные рекомендации. Хотя Эмма не ненавидит меня. Она сказала, что завидует тому, что есть у нас с тобой, и знает, что найдёт себе человека, который будет смотреть на неё так же, как я смотрю на тебя.
Я расслабляюсь, хотя мой следующий вопрос это не то, что бы мне хотелось знать, и ничего хорошего не будет с того, что я задам его, но...