Имеется и другая сложность, когда мы начинаем рассматривать источники информации тех критических месяцев накануне войны 1939 года. Наряду с информацией, полученной от секретных служб, которая, оказывается, не играла почти никакой роли при принятии решений правительством или комитетом начальников штабов, основными каналами информации были донесения в адрес министра иностранных дел, особенно из миссий в Берлине, Париже и Варшаве, доклады военных, военно-морских и военно-воздушных атташе в этих столицах и оценки, составляемые начальниками отделов разведки армии, флота и авиации. И все же сомнительно, чтобы разведка ВВС Англии под руководством вице-маршала авиации Пирса подготовила документ, который можно было сравнить по своему влиянию на политику правительства с анализом состояния люфтваффе, распространенным американским полковником Линдбергом.
Или вот другой пример. Начальник английской военно-морской разведки тех предвоенных месяцев контрадмирал Троуп был тесно связан и открыто солидаризировался с успехами генерала Франко в Испании; он не скрывал своего отвращения к Народному фронту во Франции и ко всему, что исходило от Советского Союза. Капитан Лиддел Гарт пишет, как на одном из званых обедов он слышал разглагольствования адмирала Троупа в присутствии иностранных дипломатов о том глубоком сочувствии, которое он испытывал к генералу Франко. «Зная, в какой степени правительство полагается на информацию, получаемую от адмиралтейства, я был тем более ошеломлен, что эта информация проходит фильтрацию в столь сомнительных каналах».
Это очевидное и фактическое неведение относительно запланированных акций Гитлера и неудачи с получением существенно важной информации тем более выглядят странными, если учесть обстановку в Германии того времени. Ибо там наши агенты должны были сотрудничать с людьми, которые были, по общим отзывам, настроены против национал-социализма и фашизма сильнее, чем некоторые из английских и французских деятелей их ранга и положения.
На протяжении всех тех месяцев руководители немецкого абвера готовили заговор с ведущими офицерами вермахта с целью свержения Гитлера. Они присутствовали на выступлениях Гитлера 23 мая, 14 и 22 августа. Они знали о каждом шаге, о всех приготовлениях Гитлера. И союзная разведка, и дипломатия при наличии такой группы генералов и сотрудников контрразведки, которая помогала бы им, не сумели предупредить о приближающейся войне Гитлера и нападении на Польшу. В свете того, что нам известно об адмирале Канарисе, полковнике Остере, Хасселе и Гизевиусе, не говоря уже о других, кажется непостижимым, что они вообще не сумели передать союзным державам столь важную информацию относительно планов Гитлера.
Мы знаем, что Остер информировал одного старшего офицера голландской разведки о неминуемом нападении 10 мая 1940 года; мы знаем, что Дания и Норвегия были заранее, в апреле, предупреждены через швейцарские каналы о предстоящем нападении, и мы также знаем о тех близких и тесных связях между этими немецкими кругами и дипломатами и военными атташатами западных держав. И как случилось, что при таких исключительно благоприятных условиях комитет начальников штабов министерства иностранных дел и Кэ д'Орсе, английское и французское правительства оказались полностью не подготовленными к курсу действий Гитлера, хотя он, по меньшей мере трижды до перехода к практическим действиям, подробно излагал свои планы, которые были известны этим офицерам абвера, не говоря уже о тех сотрудниках германского министерства иностранных дел, которые были в не меньшей степени настроены против Гитлера? Всем им были известны факты. Что же случилось с ними? Затерялись ли эти сведения в каналах информации или их просто подшили к делу, не обратив на них должного внимания? Были ли они преднамеренно изъяты или попали по назначению, но их просто игнорировали?
Это не праздные вопросы о том, что могло бы произойти в 1939 году, хотя с тех пор в организационном и техническом отношении английская и американская военные разведки стали совершеннее. Однако не произошло никаких коренных изменений в дипломатической и политической разведке.
Речь идет не о том, что их донесения недостаточно квалифицированны. Они подчас очень здравые, с трезвой оценкой местных условий и перспектив развития событий, но они редко выходят за эти пределы и редко затрагивают ту сферу деятельности, в которой специализировался Гитлер и которая отмечена печатью 1939 и 1940 годов. Именно в этой связи мы должны извлечь урок сентября 1939 года, урок, который применим и сейчас, как и 30 лет назад.