262 См.: Русские. С.414; Hosking Jeoffrey. Op.cit. P. 305. Анализ этнического состава коммунистического руководства и советской компартии,
Разве можно такую страну называть русской империей? Да, русские превалировали в политической элите СССР. Они составляли 67% состава ЦК КПСС образца 1981 г. (восточные славяне в целом — 86%) при общей доле в численности населения СССР — 52%, в то время как выходцы из мусульманских республик составляли лишь 5,4% состава ЦК при общей доле в численности населения —11, 6%. На исходе СССР доля русских в политическом руководстве еще более выросла. Они составляли почти 3/4 состава ЦК КПСС, избранного XXVII съездом КПСС, русскими были 8 из 10 членов Политбюро и 10 из 11 секретарей ЦК262. Но это не обеспечивало русскому народу никаких социальных, экономических или культурных преференций и не может служить доказательством «русского» характера коммунистической власти. Политический истеблишмент ощущал себя «советским», а не «русским». В политике Кремля невозможно обнаружить даже намека на приоритет русских интересов как интересов этнической группы. Широкое распространение русского языка и обязательность его изучения диктовались необходимостью поддержания единого культурного, научного, образовательного и коммуникационного пространства, а не задачами «русификации».
В общем, характерное для старой империи и послужившее первопричиной ее гибели фундаментальное противоречие между государством и русским народом в советскую эпоху полностью сохранилось и приобрело гиперболизированное выражение. «Сталин сделал максимальное возможное, чтобы уничтожить все исконно русское. При нем нео-Российская империя достигла своего апогея, как одна из двух мировых свердержав, тогда как русскую нацию довели до состояния почти унизительного»263.
Разумеется, если бы отношения русского народа и советского государства носили исключительно антагонистический характер, то оно вряд ли смогло просуществовать даже жалкие по историческим меркам 74 года и, тем более, превратиться в сверхдержаву. Опираясь только на штыки, только на насилие, коммунистический режим не смог бы добиться подобной динамики. Поэтому вновь надо говорить о симби-отических отношениях государства, власти и русского народа.
особенно на заключительном этапе ее существования, см. в: Тишков В. Л. Национальность — коммунист? (Этнополитический анализ КПСС) // Тишков В. Л. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997.
263 Хоскинг Джеффри. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск, 2000. С. 501.
Одним из оснований этого симбиоза послужил традиционный мессианизм русской культуры и русской идентичности, который синтезировался с новым, социалистическим мессианизмом. Русско-советский мессианизм имел два аспекта: внешний — «первое в мире государство рабочих и крестьян» прокладывало новые пути всему миру и человечеству, и внутренний — русские приобщали к прогрессу народы северной Евразии, восстанавливали справедливость в отношении «аутсайдеров» истории. Помощь «братьям» внутри страны и вовне была не только навязанным императивом, но и добровольно возложенным русскими на себя моральным долгом.
На протяжении длительного времени (по меньшей мере до конца 1960-х гг.) русские воспринимали свою решающую роль в социалистической модернизации и даже собственную дискриминацию в пользу других этнических групп как естественное положение вещей. Для них это было проекцией их собственной силы, исторической миссии и чувства ответственности. Советская компенсаторная идеологическая формула о «русском старшем брате» выражала свойственное еще дореволюционной России реальное русское ощущение собственной силы и русского первенства. Проще говоря, у русских брали потому, что они внутренне готовы были отдавать. Это характерный парадокс истории, когда сила оборачивается против ее носителя.
Питаясь русскими соками, советская система в то же время с максимально возможной полнотой проявила, актуализировала властный инстинкт (этнический архетип) русского народа. Хотя «каждая кухарка» не смогла управлять государством, она участвовала в отправлении таинства власти на своем месте — в качестве комсомольского или профсоюзного активиста, члена добровольной народной дружины или комитета народного контроля, добровольного «стукача» КГБ или письмоводителя ЖЭКа и т.д. При Советах система организации власти не только «огрубилась» и упростилась, утеряла сложную имперскую дифференцированность и ассиметричность. Властные отношения приобрели также характер всеобщности, они разворачивались как сверху вниз, так и по горизонтали, мириадами нервов пронизывая толщу отечественного социума. В общем, блестящее и исчерпывающее подтверждение концепции Мишеля Фуко о власти, разлитой в пространстве человеческого бытия, а не концентрирующейся только в вертикальных связях.