Джулс не решается что-то сказать, но потом передумывает и откашливается, беря в руки меню.
— Я никогда не делала ничего подобного, — сообщает она, не глядя на меня.
— Например, что? — спрашиваю я.
— Встречаться с кем-то.
— Это то, что мы делаем? — уточняю я, слегка удивляясь. — Встречаемся?
Она откладывает меню и серьезно смотрит на меня.
— Понятия не имею.
Искренний ответ и полная честность в ее голосе заставляют меня грубо рассмеяться. Я просто дразнил ее, но она слишком мила и искренна, чтобы я мог разозлиться на нее.
— Ты можешь смеяться сколько угодно, но я понятия не имею, что происходит. — Она снова берет свое меню. — Я просто пассивный зритель, мистер Тэтчер.
— Неужели? — игриво интересуюсь я и, когда официант возвращается к нам, ставя перед нами бокалы, я сразу же хватаю свой стакан с водой.
— Да, — рассеянно отвечает она, улыбаясь в свой бокал и делая глоток белого вина.
Джулс закрывает глаза и издает едва слышный тихий стон удовольствия. Мой член начинает твердеть, я сразу вспоминаю прошлую ночь, когда тот же сладкий звук соскальзывал с ее губ, когда я снова и снова овладевал ей.
Но Джулс ничего не замечает вокруг себя.
— Так что же изменилось в твоих планах? — спрашиваю я, когда она снова смотрит на меню.
Не утруждаю себя поднять свои. Я точно знаю, что будет. Короткий женский смех заставляет ее вздрогнуть, когда она перекидывает свои длинные светлые волосы через плечо, а затем снова убирает назад. Джулс пожимает плечами и наконец отвечает.
— Я думала, это будет лучше, чем я планировала.
Чушь. Я нюхом чую, что она лжет.
— А что ты планировала?
— Писать, — отвечает она, сделав глоток.
— Писательство? — уточняю я.
— Мне нравится ходить в Центральный парк и писать, — говорит она, кладя руки на колени и наклоняясь вперед.
— Ты журналистка?
— Нет, — произносит она и качает головой, — я писательница. — Снова делает глоток вина, а я смотрю, как она возится с ножкой бокала. — Я не известна в широких кругах. Просто пишу стихи. — продолжает она.
Джулс пытается отмахнуться от своей неуверенности.
— На самом деле это занятие приносит не очень много денег, но я выбрала эту карьеру.
Она оправдывается, и мне это не нравится. Джулс должна гордиться собой.
— По-моему, это замечательно. Чтобы написать поэтический роман, требуется много труда и усердия.
Ее глаза загораются, и она заметно расслабляется.
— Спасибо, — произносит она нежным голосом.
— Кто твой любимый поэт?
— Роберт Фрост, — быстро отвечает она. — Он лучший.
— Я немного читал Фроста.
Это правда, хотя это было много лет назад в начальной школе, и я почти уверен, что ненавидел каждую минуту, когда меня заставляли читать. Впрочем, это не имеет значения, потому что мой комментарий успокаивает Джулс, и она снова мило улыбается.
Я прочищаю горло, разглаживаю салфетку на коленях и пытаюсь вспомнить, чему меня учила миссис Харпер, моя любимая учительница в десятом классе.
— Поэзия — это когда эмоция нашла свою мысль, — я смотрю ей в глаза и пытаюсь правильно произнести вторую часть, — и мысль нашла слова. Я думаю, что это сказал Фрост.
Вся ее манера поведения меняется, теперь в ней удивление и непринужденность. Я потрясен тем, что вспомнил.
Джулс мило улыбается мне. Удивительно, как такая мелочь может сделать ее по-настоящему счастливой.
— Да, я верю этим словам, — кивая, произносит она.
Момент между нами наполнен уютной тишиной, и каждый из нас делает глоток.
— И чем же ты занимаешься? — спрашивает она.
— Я застройщик, — коротко отвечаю я.
Не думаю, что она имеет представление о том, что мы связаны. Я не собираюсь лгать, но мне не хочется давать ей какую-либо информацию, чтобы она смогла соединить детали паззла.
— Ой, в городе?
— В основном в Бруклине, хотя в настоящее время мы заключили контракт с городом на ремонт и реконструкцию некоторых объектов недвижимости на Манхэттене.
— Ого, и каково это?
— Быть застройщиком?
Никто и никогда не спрашивал меня об этом.
— Временами сложно, и в большинстве случаев это выводит меня из себя. — Я ухмыляюсь, а она смеется в свой бокал над моим ответом. — Но разве это не то же самое, что любая другая работа?
Она кивает головой, ставя бокал на стол, но затем выражение ее лица меняется.
— Я не уверена, что мне следует это делать, — говорит она, наморщив лоб.
— Делать что?
— Это, — говорит она и жестикулирует между нами.
— Мы ничего не делаем.
Она прищуривается, а я игнорирую обвиняющий взгляд, беря свой бурбон и делая маленький глоток. Он обжигает меня внутри, оставляя за собой след тепла.
— Я просто хочу тебя накормить, — произношу я голосом, который, надеюсь, звучит несколько невинно.
— А затем трахнуть, — заявляет Джулс грубо и мягко одновременно.
Я никогда не слышал от нее такого сексуального голоса. Поднимаю глаза, провоцируя ее покраснеть, смутиться, но она лишь смотрит на меня с желанием в своих голубых глазах.
— Да, и трахнуть тебя, — признаюсь я, замечая, как она сжимает бедра. — Ты ведь этого хочешь, правда?
— Не уверена, что должна трахаться с тобой, — говорит она просто, но с твердой решимостью в голосе.
Мое сердце бьется так, что в груди становится тесно. Как будто там совсем не осталось места для того, чтобы оно могло биться.
— Ты спишь с кем-то еще? — спрашиваю я ее.
Костяшки пальцев задевают белую скатерть, а руки сжимаются в кулаки. Я останавливаю их и стараюсь, чтобы мое тело не демонстрировало мои истинные чувства. Лучше бы ей этого не делать.
— Нет, — растерянно отвечает она.
— Тогда почему «нет»? — спрашиваю я, глядя на официанта, который идет к нам.
— Потому что... — Джулс замолкает, как только замечает его.
Она натягивает фальшивую улыбку, которая не достигает глаз, и терпеливо ждет, когда он обратится к ней.
— Вы готовы сделать заказ? — интересуется официант у меня, но я жестом указываю на Джулс и делаю еще один глоток, чтобы справиться с раздражением.
— Что желаете?
— Можно мне лосося на гриле, пожалуйста?
Она передает официанту меню и кладет руки на колени, уделяя ему все свое внимание. Тем временем я не могу отвести от нее взгляд и размышляю о том, какого хрена она считает, что не должна со мной встречаться.