— Не сомневайся, ожидание только подогрело мой интерес, — не сдержала улыбки я.
— В таком случае, прогуляемся, мисс Гейл? — коварно улыбнулся он и протянул раскрытую ладонь.
— Отчего же не прогуляться, мистер Эйден? — с удовольствием приняла я его приглашение, и мы немедля отправились к тисовой роще, расположившейся сразу позади утеса.
Лес выглядел и чарующим, и пугающим одновременно. При едином только взгляде на эти раскидистые кроны, склонившие под тяжестью прожитых веков свои замшелые ветви к самой земле, создавалось впечатление, будто в один момент из реального мира мы очутились в фантазийных описаниях Фангорна несравненного Толкиена. Из-за нависшего над поверхностью земли хвойного купола воздух был спертым, пах прелой травой и горечью. Лучи предзакатного солнца с трудом проникали сквозь узкие прорехи в кронах, и точно золотым дождем проливались на толстый слой хвои под нашими ногами. Выглядело очень необычно и даже зловеще. Наверное, не зря во многих преданиях древности тис считался предвестником чего-то дурного, фатального.
Едва мои глаза привыкли к полумраку рощи, как за ним последовал новый контраст. От открывшейся взору картины ноги вросли в землю, отказывались ступать дальше, пока глаза вдоволь не насытятся представшим великолепием. Посреди обширного парка возвышался небольшой замок из темно-серого камня. Его стены были густо увиты плетистой розой, ползущей от земли к верхним этажам, и ее богатые соцветия пестрили самыми нежными оттенками розового. От легкого, чарующего аромата в душе мгновенно просыпалась весна, и сердце трепетно стучало в груди.
Мощеные аллеи и узкие извилистые тропы густо поросли луговой травой. Невысокий каменный забор, местами обрушенный, утопал в бережных объятиях розовых кустов точно так же, как и сам замок. Садовые деревья смотрелись одичавшими, но по-прежнему плодоносили. Вообще, это место выглядело давно забытым уголком некогда горячо любимого поместья. Однако именно это мне в нем и понравилось – его благородное одиночество, свобода от общепризнанных и принятых норм, его непохожесть и даже некоторая неряшливость. Едва ли заботливый хозяин позволил бы розе пленить все постройки, подобраться своими когтистыми прутьями к окнам и балконам архитектурного шедевра восемнадцатого, надо полагать, века, закрывая сплошным ковром бесценные геометрические формы в виде портиков с резными колоннами, почти ажурных наличников или барельефных выступов. И зря, потому как он непременно лишился бы возможности наблюдать истинную красоту этого места.
Тем временем мы двинулись дальше, обходя сам замок слева и углубляясь в заросший бурьяном парк до тех пор, пока не достигли цели своего путешествия. Александр остановился перед входом в невысокое здание с полукруглой крышей, до самой макушки покрытое розовыми ветвями. Оно больше походило на часовенку. Сквозь цветущие плети проглядывался пестрый узор витражных окон, которые в высоту достигали человеческого роста. Справа к часовне прилегала колокольня, состоящая из четырехуровневого арочного каркаса, где каждый вышерасположенный ярус в размере уступал своему предшественнику, а под самым верхним крепился небольшой колокол. Должно быть, прежде его мелодичный звон было слышно даже у Одинокого утеса.
Я, точно завороженная, поднялась на полуразрушенное крыльцо и бессознательно коснулась каменной плиты, служившей дверью в здание. Тяжелая створа была приоткрыта, но едва ли сдвигалась с места в последние пару веков. Александр подошел следом за мной и, осторожно убрав вездесущие ветви, подтолкнул плиту. Когда же проем стал несколько шире, мы оба протиснулись внутрь. Здесь, как и снаружи, все пребывало в торжественной грусти под сенью запустения и одиночества. Некогда белоснежные стены часовенки сквозь призму минувших столетий обрели серо-коричневый оттенок. В воздухе висела сырость. Толстый слой пыли покрывал пол, архитектурные ниши и прочие поверхности. По периметру стен стояли большие глиняные вазы, из которых торчали корявые, иссушенные стебли прежде украшавших часовню цветов. Их осыпавшиеся на пол лепестки давным-давно потеряли былое великолепие и превратились в труху.
Мы двинулись к дальней стене. Точнее это вовсе и не стена была, а некий полукруглый бельведер, застекленный мозаичными витражами от самого пола до основания купольного свода. На некотором возвышении в центре этого бельведера в ярком сиянии солнечных лучей, проходивших сквозь разноцветные стеклышки мозаики, располагался белокаменный алтарь. Неописуемо… Кончиками пальцев я провела по поверхности холодного камня, чувствуя исходящую от него магию.