На этот раз девочка не выражала согласия жестами, она подошла совсем близко и тоненьким голосом ответила:
— Вы всегда со мной, — сперва ее холодная рука коснулась меня, и Сьюзен продолжила: — Небесная лазурь, — а вторая детская ладошка дотронулась до Александра, — Океан…
Мы оба непонимающе уставились на девочку. Она улыбнулась снисходительно и совсем по-взрослому заговорила:
— Если ему станут известны ваши имена в этом времени, то никогда он не позволит родиться вам в будущем. Поэтому я не знаю ваших имен и знать не должна. Но это ничего, я дала вам собственные. В твоих глазах отражается чистое безоблачное небо, а в твоих – вся бездонность океана. Великий Хронос сохранил в своей магии и передал своим наследникам их с Ивейной любовь.
— Сьюзен, мы не совсем понимаем, о чем ты говоришь… — начала было я.
— Я расскажу все с самого начала, тогда вам многое станет ясно, — спокойно ответила девочка и уселась на ближайший камень, жестом предлагая нам сделать то же самое. Затем, когда мы с Александром устроились рядом, она еще тише заговорила: — Времена, о которых я расскажу, давным-давно канули в небытие, там им и быть во веки веков. Это прошлое ворошится в последний раз, в последний раз боль Великого Хроноса тревожима нами, в последний раз звучит всуе имя его врага, отнявшего у Хроноса самое ценное.
По легенде Великий Хронос являлся самым могущественным богом этого мира. Был у него и заклятый враг – Дуан, который желал носить имя самого сильного божества. Он жаждал владеть силой Хроноса в угоду собственному самолюбию и коварным планам, но неизменно проигрывал своему лютому сопернику, снова и снова...
Однажды, на заре новых времен, Хронос Всемогущий встретил и вскоре полюбил обычную смертную. Ее звали Ивейна. Она ответила на его чувства. Великий бог превратил годы, отпущенные Ивейне в мире живых, в бесконечность. Он сберег возлюбленную от человеческой старости, но сделать бессмертной даже его магическому величию было не под силу. Хронос подарил Ивейне медальон, в который заключил две частицы своей магии, и таким образом Ивейна не старилась, однако по-прежнему была уязвима физически.
Очень скоро Дуан убил Ивейну. И выплавил потом Церхей из медальона, принесшего смерть возлюбленной Хроноса. Цвет черный Церхею дал именно компонент медальона, впитавший всю скорбь и боль влюбленных.
Дуан пришел на могилу Ивейны, именно там он нашел скорбящего Хроноса.
— Столько вечностей ты был непобедимым и всесильным, не оставляя мне ни единого шанса на победу. И вот какая-то глупая любовь сделала тебя слабым в одночасье. Даже смешно смотреть, как корчишься ты тут в надуманных мучениях! Я жаждал мести с начала времен, но и теперь не могу ею удовлетвориться, ибо мне отныне необходимо оспорить звание могущественнейшего мирского зла с самой любовью! — смеялся в голос Дуан.
— Пускай моя вечность на исходе, но магией с приходом моей смерти тебе не завладеть. Она переродится вновь лишь многие вечности спустя и только в истинно способном на любовь сердце. Эта магия подчинится лишь владеющему наиболее могущественным даром, чем мои чары, для всех же прочих она всего-то бесполезная пыль, сокрытая в фиале на вечную вечность.
Дуан был одержим, не слушал он речей противника, лишь ликующе взирал на поверженного Хроноса. Он крепко объял Церхей могучей ладонью и располосовал запястья врага. Из глубоких ран Хроноса стала вытекать густая платиновая консистенция. Ладони Хроноса наполнились магией доверху. Сделав последнее усилие, бог поместил субстанцию в два фиала: тот, что в левой руке, засиял слегка голубоватым оттенком, тот, который бал наполнен из правой ладони, имел более глубокий – синий оттенок.
Так пал Великий Хронос, и не было ему больше места в этом мире, и не имел он отныне желания жить. Вот только его магия попросту не могла уйти вслед за ним. Так как из пространства и времени – из этих двух материй состоял мир живых. Магия пространства и времени — часть этого мира и останется здесь, несмотря ни на что. Хронос испустил последний вздох.
— Сьюзен, откуда тебе известно все это? — содрогнулась я от услышанного.
Девочка грустно улыбнулась и шепотом, будто боялась, что кто-то чужой услышит тайну, которую произносила она вслух впервые:
— Мне является не только Дуан…
— Хронос? — нахмурился Александр.
— Ивейна, — уверенно ответила я, поражаясь собственно проницательности.