— Аманда, ты выглядишь великолепно!
— Спасибо, Шон, однако ты должен знать, пусть сегодня вечером моя внешность несколько отличается от привычной, внутри я все та же вредина, что и прежде.
— Умеешь же ты все испортить, — разочарованно ответил он.
— Это я как раз к тому, чтобы ты не питал иллюзий, расточая комплименты той, которая их ждет меньше прочих дам на этом вечере. Часы пробьют двенадцать, чудеса развеются, и карета снова станет тыквой.
— Серьезно?! Ты только что себя каретой назвала?! — расхохотался Шон.
— И тыквой. Но, надеюсь, смысл ты не потерял за безудержным весельем.
—Мы поднялись по ступеням, служащие дома любезно открыли перед нами двери. Прежде чем позволить Шону увести меня в полный суеты и незнакомых лиц замок, я остановилась и обернулась, сама не знаю зачем. Тот синеглазый по-прежнему смотрел на меня, только взгляд его, если это вообще возможно, стал еще холоднее. Видимо, проклятиями посыпает с головы до ног, вот я потому и обернулась, почувствовав поток этой черной энергии.
Дворецкий проводил нас по широкому коридору до самого зала, где проходил торжественный прием. Что снаружи, что внутри дворец был просто великолепен. Все обустроено под стать времени, но выдержано в некой готической строгости, что попадая под эти горделивые своды, непременно ощущаешь дух того времени, когда здесь жили первые Эйдены. Я не стану описывать внутреннее убранство замка, просто представьте себе самый красивый из тех, что выдели на просторах интернета или в исторических телепередачах или, что еще лучше, воочию, путешествуя по Австрии, например. Так вот, родовое поместье Эйденов во сто крат превосходит любые другие дворцы. Добавлю только одно: не зря сюда в толстовках и рваных джинсах не пускают. Зато мое платье нисколько не уступает местной роскоши.
Еще одна пара швейцаров, приставленных к дверям, поклонившись, пропустили нас в помещение, мерцающее сотнями огней. И вот мы с Шоном оказались в толпе лицемеров и богачей. Хотя, конечно, не все здесь такие противные. Например, родители Нины – мистер и миссис Дойл – чудесные люди и большие приятели нашей семьи. Правда, младший брат мистера Дойла тот еще тип, водит какие-то делишки с Макдуглами – второй по значимости семье в клане Темных. И вот этот младший Дойл, по словам Нины, вполне лоялен к пристрастиям Темных подпитывать магию за счет чистых человеческих чувств и их добрых эмоций. Родители Джареда – Оуэны – тоже прелестные люди, как раз с ними сейчас горячо беседовали мои родственники. Шон проводил меня к ним, а сам отправился за напитками. Все меня встретили очень радушно и неоднократно похвалили наряд, только маму очень не вовремя обуял столбняк. А когда мы с ней оказались рядом, она тихо, чтобы слышать могла только я, произнесла:
— Аманда, ты сама прелесть, просто куколка в этом платье! И я совсем на тебя не в обиде, что ты сделала выбор в пользу этого наряда, нежели того, которое купили для тебя мы с Софи…
— Что?! О чем ты говоришь, мама?
Что-то вдруг я перестала понимать родную маму, но она, словно не слыша моих вопросов и не замечая выпученных от удивления глаз, продолжала восхищенный монолог:
— Должно быть, это Нина помогла тебе с выбором, ты-то сама, уж извини, но мало что смыслишь в таких тонкостях! Я, кстати, видела ее несколько минут назад, ее наряд тоже хорош, но она мне и словом не обмолвилась…
Ну все, пора остановить этот бесперебойный поток жизнерадостных восклицаний! Я осторожно положила ладони на мамины плечи и, пригвоздив ее взглядом к месту, тихо, но очень четко задала свой вопрос:
— Мама, что значат твои слова «сделала выбор в пользу другого платья? Разве это не оно? Не то, которое выбрала ты?
Мама вмиг посерьезнела и, кажется, собиралась даже потрогать мой лоб на предмет жара, но вовремя остановилась. Опять столбняк. Я взглянула на Софи, вероятно, слышавшую наш разговор, и та ответила вместо мамы отрицательным покачиванием головы. Я поразилась еще больше.