Она ничего не сказала, но одного взгляда хватило, чтобы я поняла, что дело дрянь. Доктор подозвала двух медсестер и велела забрать мальчика. Найденыш сопротивлялся, еще крепче обнимая мою шею маленькими ручками. Им ничего не оставалось, как только сделать ему укол снотворного.
— Я не брошу тебя, обещаю, — только и успела прошептать ему я, пока малыш не обмяк во сне на моих руках.
Заботливые медсестры забрали найденыша, а мне вдруг сделалось так грустно. Миссис Дойл отправилась за ними, я же потерянная осталась стоять посреди коридора, не зная, что делать дальше.
— Аманда, прошу, не уходи пока! – обернувшись, крикнула она, и я послушно. Но совсем без сил поплелась по проходу.
Она поднялась на третий этаж, произвела первичный осмотр маленького пациента, раздала указания сестрам и вернулась ко мне. По просьбе миссис Дойл я вошла в ее кабинет и села в кресло. Кто-то постучал в открытую дверь, сил повернуться и посмотреть у меня не было, желания и подавно. Доктор жестом попросила посетителя подождать.
— Миссис Дойл, что с малышом? Он поправится? – сходу спросила я.
— Я пока не могу ответить ничего конкретного, для этого необходимо сделать анализы, дождаться заключения психотерапевтов и понаблюдать его какое-то время, в общем, много всего потребуется для установления диагноза… — она развела руками, внимательно глядя на меня. А когда я уже собралась подняться и уйти, миссис Дойл остановила меня. Осторожно коснувшись моего плеча, она произнесла: — Аманда, дорогая, как давно ты себя изводишь?
Ее вопрос был очень проницательным. Я впервые заглянула в глаза доктору Дойл, и, увидев в них крайнее беспокойство, тотчас попыталась оправдаться:
— О чем вы, миссис Дойл? Я только с ночной вылазки, просто не успела исцелиться…
— Это ты можешь рассказывать кому угодно, но только не мне, Аманда. Я же все-таки врач, — тут начался конкретный прессинг. Она указала на кисти моих рук и продолжила: - Вот этим гематомам уже неделя, — засучила рукава и опять за свое, — порезы старые, около пяти дней, кровоподтеки от удара о твердую поверхность – по меньшей мере, полторы недели. Мне продолжать?
Я ничего не ответила, потому как не знала, что сказать, а она не растерялась и приняла мое молчание за согласие.
— Круги под глазами как следствие накопленной усталости. С момента нашей последней встречи на приеме у Эйденов прошло почти три недели, за это время ты лишилась минимум трех килограмм. И это только очевидное, даже осмотром не могу назвать. А теперь, Аманда, я повторю свой вопрос: как давно ты себя изводишь?
— Все эти три недели… — тихо призналась я, загнанная в угол.
— Причину можешь не называть. О ней я знаю от Нины, — также тихо ответила она. — Прости, Аманда, но ты не оставляешь мне выбора…
— О чем вы говорите?! — встрепенулась я, предвкушая, что задуманное миссис Дойл мне не придется по нраву.
— Я предлагаю тебе два варианта развития событий, при которых конечным результатом является твое полное исцеление. Так вот, каким путем ты к нему пойдешь, решать только тебе, но либо я сейчас же звоню твоим родителям и сдаю с потрохами, либо ты торжественно клянешься, что на время забываешь о ночных драках с демонами и послушно, под моим наблюдением залечиваешь свои травмы. Ну? Какой из вариантов предпочтительнее?
Вот ведь шантажистка! А мне мама Нины всегда представлялась сущим ангелом. Кажется, я здорово влипла.
— Не слышу ответа, дорогая, - поторопила с решением она.
— Не нужно расстраивать родителей, миссис Дойл, мама с ума сойдет, — покорно ответила я.
— Как пожелаешь. В таком случае, сейчас ты отправляешься в перевязочную. После того как медсестры закончат обработку ран, мой водитель отвезет тебя домой, где ты будешь отдыхать и набираться сил до завтрашнего утра. К полудню я буду ждать тебя здесь, в моем кабинете. Станешь отмечаться каждый день, пока у меня не останется причин сомневаться в тебе.
— Звучит устрашающе. Словно я наркоманка со стажем, — пробубнила я.
— Если ты вдруг не заметила, Аманда, то изводишь ты себя точно так же, как наркоманы. Только вот твои методы куда эффективнее и гораздо быстрее сведут тебя в могилу, уж прости за прямоту, чем любая героиновая игла. Пойми же, есть люди, которым ты невероятно дорога, хочешь верь, а хочешь нет, но я тоже вхожу в их число, а потому не могу допустить, чтобы ты так себя изводила, - почти умоляющим тоном закончила доктор, отчего мне даже расхотелось обороняться.