Прошла неделя с того момента, как Тедди попал в клинику. За это время количество пациентов со схожим недугом у миссис Дойл увеличилось в разы. Теперь уже половина сотрудников больничного учреждения были задействованы на третьем этаже, где находились все пострадавшие от прикосновения душегубов. Врачи и медицинский персонал всеми силами пытались сдвинуть с мертвой точки процесс исцеления едва дышащих молодых мужчин и женщин с поседевшими от пережитого ужаса волосами. Александр Эйден не просто был среди тех сотрудников клиники, он словно бы являлся правой рукой миссис Дойл, а порой мне казалось, что это она делает все по его указаниям. Становилось очевидным, что пребывание Эйдена в больнице отнюдь не его инициатива, а заслуга бесконечных просьб Маргариты. К счастью, мы с ним виделись крайне редко и то только мельком в коридоре да на внушительном расстоянии. Я была истинно благодарна судьбе за то, что разводила нас настолько далеко друг от друга, насколько это вообще было возможным в случае, когда два человека находятся под одной крышей. Эйден был всецело поглощен своей работой в лаборатории, что и вид у него был соответствующий – усталый, или я бы даже сказала, изможденный. Во всяком случае, так казалось издалека. Он же на меня внимания не обращал вовсе, что, несомненно, способствовало моему спокойному пребыванию в клинике с Тедди.
В понедельник пришла Нина. Она вернулась из двухнедельной поездки в Штаты, где принимала участие в каком-то там международном съезде начинающих журналистов. Разумеется, она изначально была в курсе исправительных работ, на которые меня обрекла (прибегнув к шантажу!) ее мама. Все это веселило Нину, особенно мое язвительное бурчание по поводу безжалостного заточения в четырех стенах.
— Да брось, твоя жизнь скучной никогда не была и не будет, запри тебя хоть бы и в сундуке, Аманда! — восклицала подруга. — Тедди просто чудесный малыш! С тобой рядом, притом ежедневно, находится самый красивый мужчина в мире! Да ты даже птицу умудрилась завести! Сплошная романтика, а ты тут все бубнишь и негодуешь.
— Нина, тебе лучше многих других известно, как я дорожу своей свободой! Я скоро либо жиром обрасту, либо с ума сойду без ночных вылазок…
— Уверена, мама скоро сменит гнев на милость и дарует тебе долгожданную свободу, тем более теперь, когда ты наконец имеешь доступ к магии исцеления, — подруга откинулась на спинку скамьи и прикрыла глаза. Радуясь теплому солнцу, она непринужденно продолжила: — Хотя я бы на твоем месте совершенно никуда не торопилась. Окажись мое сердце свободным, ради Алекса Эйдена я готова была бы стерпеть чего пострашнее, чем просто запрет ночных потасовок с демонами.
— Чего он, кстати, в клинике забыл? Он ведь и впрямь здесь прописался.
— Мама меня особенно не посвящает в их дела, но вся работа направлена на поиски лекарства для исцеления этих ни живых, ни мертвых людей, которых атаковали душегубы. Мама только обмолвилась, что если б не Алекс, то они все сейчас были бы мертвы.
— Ну надо же! Спаситель человечества из клана Темных. Ты уж извини, Нина, но это даже звучит абсурдно! — возмущению моему не было предела.
— Аманда, ведь он не просто Темный. Кто знает, чему его учили там, на Востоке, эти долгие десять лет. По мне, так он тайна за семью печатями! — восхищенно лепетала подруга.
— А как по мне, так он воображала, каких поискать, — спародировала я возвышенные эмоции Нины. — Чего его сюда вообще принесло? Оставался бы на Востоке, глядишь, вышел бы толк какой.
— Ой, Аманда, ты кроме Шона вообще никаких других мужчин не замечаешь! Факт давно выявленный. А что насчет Алекса, так всем известно, зачем он вернулся — жениться на королеве красоты и великолепия мисс Изабелле Макдугл. Как поговаривают, этот союз планировался их семьями чуть ли не с рождения Алекса и Исы.
Услышав эту сенсационную новость, я расхохоталась в голос. Нина косо на меня посмотрела, вероятно, совсем не разделяя моего безудержного веселья.
— Я даже не знаю, кого из двоих мне больше жаль! — сквозь смех говорила я. — Но они непременно составят идеальную пару, другой такой просто не сыскать! Высокомерная Барби и Кен-воображала-с-Востока!
Глумилась я еще очень долго, упражняясь в остроумии в адрес Изабеллы и ее избранника, а Нина все это время изучала меня суровым взглядом. По выражению ее лица можно было легко догадаться, что она сомневается в моем психическом благополучии.